Танцы марионеток - Елена Михалкова (2009)

– Марта Рудольфовна, не прогоняйте меня, пожалуйста! Я все буду для вас делать! Пожалуйста… разрешите мне остаться! Не потому… не потому…

Она хотела сказать – «не потому, что мне некуда идти, а потому, что я не хочу от вас уходить», но выговорить это было уже совершенно невозможно – горло стянуло, будто обручем.

Ее вдруг обняли, прижали к платью, пахнущему парфюмерным ирисом, – когда-то Юлька недолго работала в магазине с дорогой парфюмерией и навсегда запомнила этот запах, – погладили по дрожащей спине. Строгая Марта, Безжалостная Марта, Неподражаемая Марта, поедающая домработниц с фенхелем на завтрак, стояла рядом с Юлькой, и когда та подняла к ней мокрое лицо, ей показалось, что глаза у старухи блестят. Но она тут же поняла, что быть такого не может, потому что скорее антилопа съест крокодила на завтрак, чем Марта Конецкая позволит себе растрогаться из-за нее. И следующие слова Конецкой это подтвердили.

– Цыц, – сказала Марта, – глупая девица. Разумеется, ты останешься у меня. Я не имею привычки менять домработниц в середине года. К тому же я только что научила тебя чистить кафель под шкафчиком в ванной, а кого попало я этому не учу. Иди умойся и возвращайся обратно.

Юлька шмыгнула носом в последний раз, счастливо улыбнулась и побежала в ванную. В голове ее от радости звучала какая-то бравурная песенка, и она даже не услышала, как вслед ей Марта Конецкая пробормотала:

– Старая дура ты, Марта, а не кукловод.

Лена молча спустилась вниз, вышла из подъезда и остановилась.

«Я здесь никому не нужна».

Она проверила, есть ли в сумке ключи от Васиной квартиры, и с облегчением убедилась, что они на месте. «Хорошо, что я запретила ему мне помогать, – пришло ей в голову. – Я должна была пройти через это сама».

Да, но все вещи до единой, начиная с расчески и заканчивая курткой, остались наверху. Лена вытерла слезы – когда она успела заплакать, кажется, она сдерживалась до последнего? – и отвернулась от двух мальчишек на велосипедах, катающихся по дорожке, чтобы они не видели, как ревет взрослая тетка, с мясом отрезавшая себя от матери.

– Глеб, у тебя куртка в краске! – крикнул один из мальчишек.

– Я в курсе! Вечером без ушей останусь, – философски отозвался второй. – А знаешь, где я испачкался?

– Где?

– С Алиской вчера в детский садик забрались. А там покрашено. Залезли на крышу домика, у нее нога в щель провалилась, а я ей помогал вылезти. Мне потом Алискина мама сказала, что я рыцарь.

– Врешь! – с нескрываемой завистью восхитился первый.

– Не вру, сам у нее спроси. А еще мы от нянечки убегали!

Лена повернула голову, уставилась на мальчишек. Первый был смешной – рыжий, веснушчатый, крепкий, как грибок. Чем-то он напоминал Ковригина, который сейчас наверняка переживает за нее. Второй, светленький, с надменно оттопыренной губой, казался мальчиком из сказки, которому не хватает лишь шпаги и скакуна. «Наследник старого графа».

В голове ее сами собою начали складываться строки нового романа, а за ними вырастал, словно громада замка, весь сюжет, выступал, будто из тумана, становясь с каждой секундой четче и четче: история о двух мальчишках и девочке, друживших с детства, а затем выросших и отправившихся в дальнее странствие. Пыльный двор вокруг Лены сменился анфиладой старинных комнат и коридоров, по которым бегали, смеясь, дети с игрушечными мечами, затем рассыпался звенящей водой – сверху низвергался водопад, и Лена уже знала, что ее героям предстоит бороться за жизнь в этом месте, – и наконец обернулся морем, волны которого рассекал корабль с белыми парусами.

Вот о чем она будет, ее новая книга! Слова обрушились на Лену, как будто открыли плотину, и все нерассказанные истории хлынули оттуда, наполняя ее душу невыразимой радостью. Она поспешно достала из сумки телефон, набрала номер и сразу же, как только Ковригин взял трубку, сказала задыхающимся от счастья голосом, перебив его расспросы: