Кто нашел, берет себе - Стивен Кинг (2016)

Шестеро названных арестованных выступили вперед. Кроме них, в камерах уже никого не осталось, во всяком случае, в этом коридоре. Остальных привезенных сюда прошлой ночью (к счастью, и большого поклонника творчества Джона Мелленкампа[5]) или освободили, или увезли на утреннее заседание суда. Как и положено мелкой рыбешке. После полудня, и Моррис это знал, в суде рассматривались серьезные дела. Именно после полудня разбиралось его маленькое приключение в Шугар-Хайтс. И командовала парадом судья Буковски, та еще сучка.

Когда дверь камеры распахнулась, Моррис молился Богу, в которого не верил. Нападение, Господи, хорошо? Просто нападение – не покушение на жизнь. И тем более не убийство. Господи, пусть они ничего не знают о том, что произошло в Нью-Хэмпшире или в некой зоне отдыха в штате Нью-Йорк, хорошо? Не возражаешь?

– Выходите, парни, – скомандовал охранник с планшетом. – Выходите и поворачивайтесь направо. Встаньте на расстоянии вытянутой руки от стоящего впереди американского гражданина. Никого ни за что не хватаем. Не доставляйте нам хлопот – и мы ответим тем же.

Они спустились на лифте, достаточно большом, чтобы в нем разместилось стадо овец, прошли другим коридором, потом – одному Богу известно зачем, ведь их одежду составляли сандалии и комбинезоны без карманов – через рамку металлоискателя. И попали в комнату свиданий с восемью отгороженными кабинками, напоминавшими библиотечные. Охранник направил Морриса в кабинку номер три. Моррис сел и оказался лицом к лицу с назначенным судом адвокатом. Их разделяло плексигласовое окно, которое редко мыли, но часто пачкали. На стороне свободы сидел парень с плохой стрижкой, припорошенной перхотью. Под одной его ноздрей пузырился герпес, на коленях стоял потертый портфель. Выглядел парень лет на девятнадцать.

«И это все, что я заслужил, – подумал Моррис. – Это все, что я заслужил».

Адвокат указал на телефон на стене кабинки, открыл портфель. Достал один лист бумаги и непременный блокнот с желтыми линованными страницами. Как только лист и блокнот легли на стол перед адвокатом, он поставил портфель на пол и сам взял телефонную трубку. Заговорил не сбивчивым юношеским тенором, но уверенным низким баритоном, никак не сочетавшимся с цыплячьей грудью под пурпурной тряпкой-галстуком.

– Вы по уши в дерьме, мистер… – он посмотрел на лист бумаги, – Беллами. И, думаю, должны готовиться к очень долгому пребыванию в тюрьме штата. Если только не сможете предложить что-то взамен.

«Он говорит о том, чтобы я отдал записные книжки», – подумал Моррис.

Мурашки побежали по его рукам, словно туфельки злых фей. Если его взяли за убийство Ротстайна, ему добавят убийства Кертиса и Фредди. Это означает пожизненное без права на досрочное освобождение. Он никогда не сможет вырыть сундук, не выяснит, какая судьба ждала Джимми Голда.

– Подайте голос. – Адвокат словно обращался к собаке.

– Сначала скажите мне, с кем я говорю.

– Элмер Кафферти, временно к вашим услугам. Вы предстанете перед судом… – он посмотрел на часы «Таймекс», еще более дешевые, чем его костюм, – через тридцать минут. Судья Буковски очень пунктуальна.

Стрела боли, не имевшая отношения к похмелью, пронзила голову Морриса.

– Нет! Только не она! Не может быть! Эта сука плавала в Ковчеге!

Кафферти улыбнулся:

– Как я понимаю, вы уже сталкивались с Великой Буковски.

– Проверьте мое дело, – мрачно ответил Моррис.

«Хотя там, возможно, ничего и нет, – подумал он. – Происшествие в Шугар-Хайтс могли сдать в архив, как я и говорил Энди. Гребаный Энди Холлидей! Он во всем виноват».

– Гомик.

Кафферти нахмурился:

– Что вы сказали?

– Ничего. Продолжайте.