Переломы - Франк Тилье (2012)

— Это невероятно, — шепчет Жюли, не вставая со своего стула. — А когда он в состоянии кататонии, он в сознании? Я хочу сказать… Вы же слышали о синдроме «запертых внутри»? Люди словно замурованы внутри собственного тела, но при этом полностью сохраняют интеллект. С ним то же самое?

Люк не отвечает. В его голове звучит голос, лежащий перед ним пациент двигается, кривит губы, открывает рот, хриплый голос произносит: «Жандарм Бюрло, пятьдесят семь килограммов, метр девяносто. Пропал более трех лет назад. А вы, вы, ненормальный психиатр? Кто вы такой? И почему вы пытаетесь меня убить, а?»

— Люк? Люк?

Он трясет головой, его зрачки сужаются.

— Э-э-э… Синдром «запертых внутри»… Э-э-э… Да, в самом деле, можно и так сказать. Даже если кататоники хотят пошевелиться, то не могут. Во всяком случае, в самых тяжелых случаях вроде этого. Потому что кататонию не так легко выявить. И…

Люк говорит не думая, произносит какие-то банальности, но в душе он молит, молит Бога о молчании, о безумии, о деменции, о выраженной шизофрении. Он надеется, что имеет дело с совершенно свихнувшимся человеком. Теперь больной возбудился по-настоящему, он двигается на кровати, бьется затылком о стену. Потом, очень быстро, он поджимает ноги к животу и сворачивается клубком, прижавшись лбом к коленям. Жюли хочет подойти, но Люк протягивает руку, требуя, чтобы она оставалась на месте. Он повышает голос. Говорит ясно, повелительно:

— Месье? Вы в больнице, в безопасности…

Молчание.

— Я доктор Грэхем. Вы слышите меня?

Мужчина дрожит. При каждом слове, при каждом слоге по его затылку пробегает судорога, словно это не слова, а удары палкой. Люк пытается положить руку ему на плечо, но мужчина вскакивает и забивается в угол комнаты, опрокинув по дороге капельницу. Он подбирает листок бумаги и комкает ее в шарик. Жюли медленно подходит к нему и говорит как можно спокойнее:

— Если вы не хотите, чтобы мы прикасались к вам, мы вас не тронем, обещаем. Но знайте, что здесь вам нечего бояться и что мы хотим только одного — помочь вам.

В тот момент, когда больной поднимает голову, Жюли чувствует, как кто-то сжимает ее запястье. Это Люк, он перескочил через опрокинутую капельницу и тянет ее в сторону.

— Психиатр здесь я, договорились? Мы тут не в приюте для юных самоубийц! Либо не мешайте мне, либо уходите! Вы не понимаете — что бы вы ни…

Его прерывает шепот. Больной, стоя на коленях, воздев глаза вверх, пытается что-то прошептать. Люк и Жюли осторожно приближаются к нему. У Бюрло желтые зубы, некоторые испорчены. Он бормочет:

— Через пять дней… смерть… Пять дней, пять…

Люк чувствует на своем затылке горячее дыхание Жюли, и его снова охватывают воспоминания о жене, они убивают, давят его. Он сжимает челюсти и старается сосредоточиться на своей задаче. Заставить ее поверить, что он задает правильные вопросы, но не затрагивать самое главное. Молиться, чтобы живой труп не раскрыл никаких тайн.

— Какая смерть?

Мужчина как-то странно смотрит на бумажный шарик, по его телу, подобно электрическому разряду, пробегает дрожь.

— Уберите этот мужской голос! Уберите, уберите!

— Почему? Вас раздражает мужской голос? Вы…

Иссохшие руки прижимаются к ушам, лицо искажается гримасой. Люк встает и обращается к Жюли:

— Этот человек запуган, судя по всему, он пережил тяжелую травму, в том числе телесную. Нельзя терзать его дальше. Одному богу известно, как его организм среагирует на такой резкий выход из состояния кататонии.

Жюли не слушает. Потрясенная пугающим и захватывающим зрелищем, она в свою очередь опускается на колени.

— Месье? Как ваша фамилия? Бланшар? Это ваша фамилия?

Люк снова хочет отстранить ее, но она не дается. Он с силой сжимает ее руку, она отбивается.

— Грэхем, вы делаете мне больно!

Люк отпускает ее. Больной смотрит на нее, почесывая щеку.

— Когда… Когда появляется чудище, тогда… тогда и смерть.