Убивая Еву - Люк Дженнингс (2019)

Его лицо немеет от шока и боли. Вилланель нажимает на крошечный поршень и впрыскивает в лобную долю его мозга смертельную дозу ветеринарного эторфина – мгновенный паралич. Она опускает его на пол и оглядывается по сторонам. Ее собственная ложа пуста, а в дальней ложе напротив едва различимая отсюда пожилая пара разглядывает сцену в театральные бинокли. Все взгляды прикованы к Фарфалье и тенору, поющему партию Каварадосси; оба неподвижно стоят, пока волна за волной взрываются аплодисменты. Перегнувшись через перегородку в свою ложу, Вилланель забирает сумку, отходит в тень и достает «ругер». Двойной щелчок заглушенных выстрелов внимания привлечь не может, а от низкоскоростных пуль 22-го калибра на льняном пиджаке Греко едва ли лопнула даже нитка.

Аплодисменты уже стихают, когда Вилланель, пряча пистолет за спиной, открывает дверь ложи и с обеспокоенным видом подзывает телохранителей, которые, войдя, опускаются на колени рядом с телом босса. Еще два заглушенных выстрела с интервалом меньше секунды, и оба мужчины валятся на ковровое покрытие. Кровь струей бьет из входных отверстий в затылках, но недолго – мужчины с пулями в стволе головного мозга уже мертвы. Несколько долгих секунд Вилланель переполняют чувства от энергии убийства и от пронзительного чуть не до боли удовлетворения. Это именно то ощущение, которое секс обещает, но всегда недодает. Пару мгновений она, страстно задыхаясь, тискает себя через платье от Валентино. Потом кидает «ругер» в сумку, расправляет плечи и покидает ложу.

– Вы уже уходите, синьорина Морель?

Сердце в груди екает. По узкому коридору со зловещей грацией пантеры к ней направляется Леолука Мессина.

– Увы, это так.

– Очень жаль. А откуда вы знаете моего дядю?

Она пристально смотрит на него.

– Дона Сальваторе. Вы только что вышли из его ложи.

– Мы были знакомы раньше. А сейчас, если вы позволите, синьор Мессина…

Он секунду смотрит на Вилланель, затем твердым шагом обходит ее и открывает дверь в ложу Греко. Через миг появляется оттуда с пистолетом в руках. Девятимиллиметровая «беретта шторм», машинально отмечает она, направляя ему в голову свой «ругер». Несколько мгновений они стоят неподвижно, потом он, прищурившись, кивает и опускает «беретту».

– Уберите, – командует он.

Она не реагирует, наводя оптиковолоконный прицел на основание его носа. Готовится пробить третий сицилийский ствол мозга.

– Послушайте, я рад, что этот ублюдок мертв. Но сейчас с минуты на минуту занавес опустится, и сюда хлынут люди. Если хотите выбраться, прячьте пистолет – и за мной.

Инстинкт подсказывает ей повиноваться. Они спешно проходят через дверь в конце коридора, спускаются по короткому пролету лестницы и оказываются в обитой малиновым штофом галерее, идущей вокруг партера.

– Возьмите меня за руку, – приказывает он, и Вилланель подчиняется. Навстречу им попадается швейцар. Мессина весело его приветствует, и тот улыбается:

– По-тихому сбегаете, синьор?

– Вроде того.

В конце галереи прямо под ложей Греко – дверь, отделанная тем же материалом, что и стены. Открыв ее, Мессина тянет Вилланель в небольшой вестибюль. Он отодвигает похожую на одеяло занавеску, и внезапно они оказываются за кулисами, в тяжелой полутьме боковых декораций, где скрипуче орет музыка, передаваемая из оркестровой ямы по местной трансляции. То и дело из мрака выплывают мужчины и женщины в нарядах девятнадцатого века, монтировщики снуют в соответствии с расписанными задачами. Обняв Вилланель за плечи, Мессина торопливо ведет ее мимо вешалок с костюмами и столами с бутафорией, направляя в узкое пространство между задником и черной кирпичной стеной. Проходя мимо сцены, они слышат залп мушкетов. Казнь Каварадосси.