Тёмный ручей - Рэйчел Кейн (2019)

– Два означают «извини меня». Три – «я дура».

Все именно так, как должно быть. Все вокруг ощущается правильным: мистер Эспарца сидит на крыльце и читает книгу, мисс Клермонт готовится отправиться на работу на несколько часов. В доме тепло, хорошо, все улыбаются.

Но у меня такое чувство, что я один здесь неправильный, как будто телефон в моем кармане – это бомба, которая только и ждет, чтобы взорваться и разрушить все здесь.

Я смотрю, как мисс Клермонт берет свою сумку. Она широко улыбается мне, но улыбка сразу угасает при пристальном взгляде на меня. Ланни достает из кухонных шкафов все, что нужно для готовки, повернувшись ко мне спиной, поэтому я больше не стараюсь изображать радость.

– Коннор? – тихо произносит мисс Клермонт. – Ты в порядке?

Я мог бы сделать это. Мог бы достать телефон из кармана и отдать ей, и сознаться во всем. Прямо сейчас. Это мой шанс.

Но я вспоминаю документальный фильм, который смотрел на «Ютьюбе»: там мужчину пристегнули ремнями к металлическому столу в тюрьме и вкололи ему в руку яд, и он умер; и я думаю о папе.

И отвечаю:

– Всё хорошо, мисс Клермонт.

– Кец, – поправляет она меня – опять. Она говорила это в прошлые четыре раза. Может быть, действительно хочет, чтобы я ее так называл…

– Кец, – повторяю я за ней, потом снова заставляю себя улыбнуться. – Всё в порядке, спасибо.

– Хорошо, но если что-то будет не так, ты ведь знаешь, что всегда можешь позвонить мне, верно?

Я трогаю кончиками пальцев телефон в кармане.

– Знаю.

7

Гвен

Брошюрка для туристов, купленная Сэмом, оказывается просто бесценной. В ней отыскивается идеальное заведение для ночевки, и, сверившись с бумажной картой, я устанавливаю, что оно находится в тридцати милях отсюда: достаточно далеко, чтобы скрыться от наблюдения. К тому же оно в достаточной степени ориентировано на небедные семейные пары, чтобы Мэлвин – или «Авессалом», если уж на то пошло, – стал проверять это место в последнюю очередь. «Отчаянно очаровательно», – думаю я.

Когда мы прибываем туда, то обнаруживаем, что это совершенно точное описание. Отель красивый, аккуратный, окружен идеально подстриженным газончиком, с маленькой стоянкой. Уже слишком темно, чтобы разглядеть что-либо за пределами участка, который освещают укрепленные на фасаде фонари, но мне представляется, как по утрам густой туман окутывает здание, придавая ему мистический вид. Выглядит отель как типичное заведение из серии «постель и завтрак», дорогостоящее хобби для отставных финансовых аналитиков, которые вкладывают целое состояние в реставрацию старого, но великолепного здания, расположенного где-то в глуши. «С расходами тут явно не жались», – думаю я, когда мы входим внутрь: здесь царит чистота, изящество и обилие хорошо сохранившихся старинных вещиц. Пахнет свежими апельсинами.

Внешность женщины, стоящей за старинной регистрационной стойкой, оказывается для меня полной неожиданностью. По моим прикидкам, ей лет тридцать пять. Родом явно из Индии, она одета в красивое сари глубокого синего цвета с золотой узорчатой каймой, волосы собраны на затылке в аккуратный узел. Женщина тепло улыбается нам, словно дорогим гостям.

– Здравствуйте, – произносит она. – Добро пожаловать в «Морнингсайд-Хаус». Вам нужна комната?

В ее голосе слышится легкий, резковатый акцент Среднего Запада, без малейших следов южной тягучести. За улыбкой прячется едва заметная тень, глаза смотрят чуть-чуть настороженно. Я гадаю, насколько тяжело ей жить здесь, почти в самой середине края реднеков[9]. Наверняка очень тяжело.

– Да, спасибо, – отзывается Сэм и, подойдя к стойке, на которую женщина кладет книгу регистрации, совершенно неразборчивым почерком записывает «наши» имена. – Одна комната с двумя кроватями нам отлично подойдет.