Я путешествую одна - Самюэль Бьорк (2015)

– Кто сказал, что она не позвонит в VG «Верденс ганг» завтра? Или в «Дагбладе» сегодня вечером? – продолжил он. – У нас есть шанс получить сенсационную новость, и этот шанс надо использовать сейчас.

Миккель слабо улыбнулся. Эрик начал употреблять слово «сенсационная новость» довольно часто, после того как выиграл «сенсационный» приз за серию статей про бомжей в Осло.

– Почему тогда она не позвонила другим раньше? – парировала Силье.

Силье и Эрик были как день и ночь. Она, лет двадцати с чем-то, шумная, с пирсингом в губе и явными левыми либеральными тенденциями, во всяком случае в отношении «Афтенпостен». Он, спокойный, сдержанный, чаще всего в костюме, причесанный – мечта тещи, с милой улыбкой и приветливостью во взгляде. Когда у них в офисе были споры, эти двое всегда занимали противоположные позиции.

Миккель Волд был скорее журналистом старой закалки. Блокнот и ручка, он всегда следил за своими делами. Раньше он не писал о чем-то, чего не видел или о чем не имел представления. Это сейчас начинают писать после краткого телефонного звонка, а то и без него. Что касается стиля одежды, он не разделял ни позицию Силье, ни Эрика. Был где-то серединка на половинку. Был ли он скучным человеком? Он часто думал об этом. И, наверное, надо бы собраться с мыслями и пойти купить себе что-то из одежды, как в журналах, которые читает его сестра, выразить свою индивидуальность. Но он так ни разу и не сделал этого. Одежда в его шкафу висела уже около десяти лет. Какая-то черта – он не знал до конца, как ее сформулировать, что-то вроде самовлюбленности, и неважно, какой это стиль, – не вязалась с этой серьезной профессией. Наверное, так и было. Ведь преступник позвонил ему. А не кому-то другому.

– Вот, – сказал Эрик. – Нам надо использовать шанс.

– О, ну давай, Эрик, пассивно-агрессивная аргументация осуждается нами, женщинами, не так ли?

– Я был пассивно-агрессивен?

– О боже, да ну тебя, – засмеялась Силье.

– Что думаешь, Миккель? – спросил Грунг и повернулся к нему.

Двое других тоже замолчали. Все хотели знать, что он думает. Как уже говорилось, ему это не нравилось, но с какой-то стороны этот мистический звонивший оказал ему услугу.

– Я не совсем уверен, – кашлянул Миккель. – С одной стороны, мы могли бы сделать из этого материал, это точно.

– Эксклюзивный, – вставил Эрик, запустив мячик перед собой на столе. – Только наш. Больше ничей. Я говорю – давайте.

– Но с другой стороны, – продолжил Миккель, – было бы глупо просто раздуть из этого пару страниц и потом потерять контакт. Ведь может случиться, что мы поможем.

Все снова затихли.

– Поможем? – спросила Силье. – Ты имеешь в виду ищейкам?

– Полиции. Это ведь не классовая борьба. Мы работаем в «Афтенпостен».

– И что, поэтому мы не можем называть их ищейками?

– Что нам это даст? – спросил Эрик. – Во-первых, у нас ничего нет. Ничего конкретного. Ничего, что они могли бы использовать, но мы можем. Вы не согласны?

– Странно слышать это от самой себя, но на самом деле я согласна с Эриком. Я не имею в виду, что мы не пойдем к ищейкам, – сказала Силье.

– В полицию.

– Но у нас и правда нет ничего, что они могли бы использовать. Пока нет.

– Именно, – кивнул Эрик.

– Но это не значит, что нам тут же надо раздувать из этого. Если мы сообщим сейчас, узнаем ли мы, что потеряли? И потом что? Помните три дня назад? Это уже не ново.

– О нет, – прервал Эрик. – Это чертовски свежо.

– Тише, начинается, – сказал Грунг, прибавив звук телевизора.

Пресс-конференцию вела Анетте Голи и полицейский адвокат Хайди Симонсен.

– Голи и Симонсен, – вздохнул Эрик, снова сжав шар. – Когда они уже пришлют Мунка или Крюгер? Я хочу еще раз написать про Крюгер.

– Ха, – насмешливо сказала Силье. – Все мы знаем, что ты хочешь сделать с Крюгер. Написать? Don’t think so.[22]

– Т-с-с-с, – зашикал Грунг и еще немного прибавил звук.