Моя дорогая жена - Саманта Даунинг (2020)

– Да, – говорю я.

Миллисент пихает меня под столом ногой.

– Этим туфлям всего месяц, – говорит она Дженне.

– Но они стали мне слишком тесны.

На это даже моя жена не находится, что возразить.

Рори спрашивает, можно ли ему поиграть в видеоигру перед уходом в школу, всего несколько минут.

– Нет, – мотает головой Миллисент.

Сын смотрит на меня. Мне следует сказать «нет», но теперь, сказав «да» его сестре, я этого сделать не могу. Рори это знает, потому что он умный малый, так похож на Миллисент.

– Валяй, – говорю я.

Рори уносится прочь.

Миллисент с шумом ставит на стол чашку с кофе.

Дженна хватает свой телефон.

С завтраком покончено.

Перед тем, как встать из-за стола, Миллисент сверлит меня взглядом. Она выглядит в точности как моя жена и в то же время совсем на нее не похожа.

* * *

Впервые я увидел Миллисент в аэропорту. Мне тогда было двадцать два, я возвращался из Камбоджи, где провел лето с тремя приятелями. Мы кайфовали каждый день и пили каждую ночь. И вообще не брились. Я улетел из страны чистеньким юношей-паинькой, а вернулся косматым бородачом с сильным загаром и десятком отличных историй. Ни в какое сравнение с Миллисент.

Я летел с пересадкой, впервые вернувшись в страну. И, пройдя таможню, направлялся во внутренний терминал, когда увидел Миллисент. Она сидела в зоне выхода на посадку в одиночестве, подпирая ногами свой чемодан, и смотрела в окно от пола до потолка, выходившее на бетонированный периметр аэродрома. Рыжие волосы были стянуты в нетугой хвост, на ней были джинсы, футболка и кеды. Я остановился понаблюдать за ней, пока она наблюдала за самолетами.

То, как она смотрела в окно, было нечто.

Я также пялился на самолеты перед вылетом в Камбоджу. Моей мечтой было путешествовать, повидать такие уголки мира, как Таиланд, Камбоджа и Вьетнам, и я эту мечту осуществил. Теперь я возвращался на родную землю, туда, где вырос. Но моих родителей уже не было, хотя я и не уверен, что у меня они когда-либо действительно были.

После Камбоджи моя мечта о путешествиях уже исполнилась, а другой у меня еще не было. Пока я не увидел Миллисент. Вид у нее был такой, словно она только предвкушала исполнение своей мечты. И мне захотелось стать ее частью.

Тогда, правда, я так не думал. Я пришел к такому заключению позднее, когда пытался объяснить самой Миллисент или кому-нибудь еще, почему я нашел ее столь привлекательной. Проведя в воздухе двадцать часов и еще не закончив свой путь домой, я не смог даже собраться с силами, чтобы заговорить с ней. Все, что получалось, – только восхищаться.

Оказалось, что мы летим одним рейсом. Я воспринял это как знак.

Миллисент села у иллюминатора, а у меня было место в центре среднего ряда. Но… немного уговоров, легкий флирт со стюардессой, двадцатидолларовая банкнота – и я оказался в кресле рядом с Миллисент. Она даже не подняла глаза, когда я садился.

К тому времени, как с нами поравнялась тележка с напитками, у меня созрел план. Я задумал заказать то же, что и Миллисент. Потому что уже решил для себя: она – особенная! И не мог даже вообразить, что она закажет себе что-то земное, вроде воды. Ее выбор должен был пасть на нечто более необычное – вроде ананасового сока со льдом. И, если бы я взял себе то же самое, то возник бы момент симметрии, симбиоза, счастливой «случайности» – не важно чего.

Учитывая то, как много времени прошло с тех пор, как я в последний раз спал, этот план казался мне правдоподобным, пока… Пока Миллисент не ответила стюардессе: «Нет, ничего не надо, спасибо». Она вообще не захотела брать напиток.

Я сделал то же самое. Но эффекта, на который рассчитывал, не дождался.

Но, когда Миллисент обратилась к стюардессе, я впервые разглядел ее глаза. Их цвет напомнил мне о пышных зеленых полях, которые я видел по всей Камбодже. И они еще не были такими темными, какими кажутся теперь.