Моя дорогая жена - Саманта Даунинг (2020)

Если бы они знали, где я нахожусь, они бы выстроились в очередь с вилами. Но они не знают, где я прячусь. И потому я до сих пор сижу здесь, у Кеконы, смотрю телевизор, ем дерьмовую пищу и жду, когда меня разыщет полиция или Кекона вернется домой.

Появившись из ниоткуда, Петра занимает весь эфир. Она врет об одних вещах, рассказывает правду о других. С каждым интервью история обрастает все новыми подробностями, а моя депрессия становится все глубже и глубже.

У меня все еще случаются моменты, когда я думаю, будто могу что-то сделать. И тогда я часами копаюсь в этом чертовой планшете, надеясь откопать там что-то новое. Возможно, видео с Миллисент в подвале церкви или список женщин, намеченных ею в жертвы.

Когда я не делаю ничего полезного, я бесполезен. Комок ненависти и жалости к себе. Недоумевающий, зачем надо было вообще жениться. Эх, если бы я не увидел тогда Миллисент! И не подсел бы к ней в самолете! Возможно, я бы не превратился в того, кем я стал сейчас без нее.

А когда я не вязну в зыбучем песке депрессии, я пялюсь в телевизор. И внушаю себе, что все, о чем там говорят, меня не касается, что это проблемы другого человека.

Интересно – насколько сильно меня ненавидят дети? И что обо мне думает доктор Беж? Бьюсь об заклад, что он считает меня источником всех ее проблем. Ни Оуэна, ни Миллисент, а именно меня. И пытается убедить в этом мою дочь.

Снова звонит Энди.

– Я виделся с твоей женой, – сообщает мне он.

– Что???

– Я был у вас дома и виделся с твоей женой, – повторяет Энди.

– Зачем?

– Послушай, я пытаюсь тебе помочь. Не то чтобы я желал находиться в одной комнате с этой женщиной. Так я ее называю, – говорит Энди. – У нас с Миллисент много общего. Мы оба потеряли свои вторые половинки.

Только я пока что не умер.

– Дети дома были?

– Да, я видел их обоих. С ними все в порядке. Может, немножко психованные от того, что целыми днями сидят дома. Пресса и все такое…

– Они что-нибудь обо мне говорили?

Пауза.

– Нет.

Наверное, это хорошие новости. Но все равно обидно и больно.

– Послушай, – говорит Энди. – что бы ни собирался предпринять, лучше с этим не тянуть. Миллисент сказала, что хочет забрать детей и уехать отсюда навсегда.

Это было бы понятным поступком для женщины, узнавшей, что ее муж – серийный убийца.

– Она не сказала куда?

– Нет.

– Я бы удивился, будь иначе.

– И еще кое-что, – говорит Энди.

– Что?

– Если бы я не пообщался с тобой до того, как о тебе заговорили в новостях, я бы, наверное, тебе не поверил. Особенно после того, как встретился с Миллисент и увидел, как она выглядит.

– А как она выглядит?

– Она совершенно опустошена и надломлена.

Последние слова Энди меня расстраивают. Никто не хочет мне верить на слово. Без доказательств.

* * *

Чем больше времени проходит, тем глубже я погружаюсь в кресло Кеконы. Перед глазами проплывают образы с телеэкрана: Линдси, я, Петра, Джош. Он говорит, говорит без умолку и постоянно все повторяет. Вскрытие. Удушены. Со следами истязаний. Мне кажется, что он произнес эти слова тысячу раз.

На тысячу первый я выпрямляюсь в кресле.

Потом вскакиваю и начинаю носиться по дому Кеконы, отбрасывая в сторону свои вещи, в поисках планшета Миллисент.

Она заходила на медицинские сайты в поисках информации о детских заболеваниях. Но, возможно, и для чего-то еще. Может, я что-нибудь упустил.

Если бы я собирался длительное время истязать человека, но не убивать его, я бы сначала изучил, как это делать. И начал бы я с просмотра телесных повреждений на медицинских веб-сайтах.

Как бы глупо я себя ни чувствовал, надеясь, что свидетельства подобных поисков могут сохраниться в планшете, я решаю проверить все еще раз. Потому что представляю, каким глупцом я бы себя почувствовал, если бы не стал этого делать… а доказательства все-таки оказались в планшете.