Моя дорогая жена - Саманта Даунинг (2020)

«Никакого свидания. Я в больнице».

Я перечитываю это послание трижды, а потом кидаю на барную стойку деньги и вылетаю из бара, не сказав Джошу больше ни слова. Хотя, может, я и обронил, что должен уйти. Не уверен.

Пока я пытаюсь дозвониться до Миллисент, она сама звонит мне. Жена говорит очень быстро, а я выпил. Поэтому улавливаю только основное:

Рори. В отделении неотложной помощи. Выпал из окна.

Я не вспоминаю про машину – я уже бегу. Больница в трех кварталах от бара. Влетев в приемное отделение, я замечаю жену, измеряющую шагами коридор.

Едва я вижу Миллисент, как понимаю: с Рори все в порядке. Или будет в порядке.

Кулачки жены сжаты, губы надуты. Такое впечатление, что из нее выстреливает электрический ток. Будь у Рори серьезные повреждения, она бы волновалась, плакала или пребывала в шоке. А она не в шоке. И не переживает. Моя жена пышет гневом.

Она кидается ко мне и обнимает меня. Быстро и крепко, а затем резко отстраняется, принюхиваясь к моему дыханию.

– Пиво, – предупреждаю я ее вопрос и задаю свой: – Что случилось?

– Наш сын сбежал из дома, чтобы повидаться со своей подружкой. И упал, когда лез в ее окно.

– Но он в порядке?

– Да. Мы думали, что он сломал запястье, но у него простое растяжение. Будет теперь носить перевязь…

– Почему ты не позвонила мне, когда это произошло? – спрашиваю я.

– Я послала тебе смс.

Я достаю свой мобильник. Да, вот оно – на разбитом экране. Если смотреть под углом, то прочитать его трудно.

– О Господи, извини…

– Забыли. Ты уже здесь. Главное – с Рори все нормально, – гнев снова одолевает Миллисент, как будто он ее вообще покидал: – Он будет так наказан, что запомнит это на всю оставшуюся жизнь!

Кто-то хихикает.

За углом коридора сидит на банкетке Дженна. Она машет мне рукой. Я машу ей в ответ. Миллисент ведет меня к автомату – выпить кофе. Он горький и обжигает мне язык. Но мне именно это и нужно. Кофе не бодрит, а, напротив, немного успокаивает меня. А то сердце слишком быстро билось – из-за бега, алкоголя и неожиданного известия о том, что мой сын угодил в больницу.

Миллисент исчезает в смотровом кабинете – побыть с Рори. Когда они выходят из него, Рори держит руку на перевязи, а на его запястье наложена повязка. Гнев Миллисент слегка поутих, по крайней мере, пока.

Рори избегает смотреть мне в глаза. Возможно, он все еще на меня злится. А может быть, понимает, что влип. Меня одолевают два желания – залепить сыну затрещину и обнять его. Я не делаю ни того ни другого. Просто треплю его за волосы.

– Если тебе расхотелось играть в гольф, тебе следовало просто сказать об этом, – говорю я.

Сын не улыбается. Он любит гольф.

Мы возвращаемся домой после полуночи. Я заглядываю в комнату Рори через несколько минут после того, как он улегся в постель. Сын уже засыпает.

Изнуренный, я сажусь на свою кровать.

Моя машина все еще у «Первого уличного гриль-бара».

А под церковью были захоронены чьи-то тела.

– Миллисент, – окликаю я жену.

Она выходит из ванной:

– Что?

– Я сегодня вечером пил пиво вместе с Джошем. Репортером.

– Зачем тебе…

– Он рассказал мне про тела, похороненные в цоколе той церкви.

– Тела?

Я киваю, не сводя глаз с жены. Ее удивление кажется искренним.

– А он сказал, чьи это тела? – спрашивает Миллисент.

– Полагаю, что Холли и Робин.

– Они не могут там быть. Ты это прекрасно знаешь. – Миллисент уходит обратно в ванную.

Я следую за ней:

– Ты действительно ничего не знаешь о телах, захороненных под церковью?

– Ничего.

– Значит, эти тела случайно оказались в цоколе церкви?

– Господи, откуда же мне знать! Это тебе сообщил тот же репортер, который утверждает, что на стене оставлено послание? И где же оно?

Жена права.