Обретение дома - Сергей Садов (2019)

– А не сможем ли мы под это дело что-нибудь у Родезии забрать? Если уж Эрих так нуждается в мире.

Князь укоризненно посмотрел на короля.

– Чтобы стребовать что-нибудь подобное, нам нужно явно обозначить нашу победу, ибо сейчас Эрих на такое пойти не сможет. Он, конечно, все прекрасно понимает, другое дело – его же собственные вассалы не поймут. Одни победы – и вдруг уходить с завоеванных земель, да еще и свое отдавать. Тогда точно будет война, а нам нужен мир. И вообще… жадность многих людей сгубила. Кстати, я почти уверен, что Эрих именно довоенный статус и велел считать максимально допустимой уступкой с его стороны. Правда, ума не приложу, как же он собирается подать это своим подданным?

– Думаешь?

– Ага. То есть да, Артон. Торговаться-то они будут – вдруг мы такие наивные, что уступим? В подобных переговорах всегда присутствуют три принципа: максимальные требования, полагаю, с них послы Эриха и начнут; желательные – то, на что мы можем согласиться без потери чести, а родезцам получить хоть какой-то прибыток, обозначив победу в войне, хотя бы символически; ну и минимально допустимые – это если мы понимаем реальное положение дел и не согласны уступить ни в чем, но готовы предоставить противнику возможность сохранить лицо, когда они вроде бы победили, но мы оказали упорное сопротивление. Вот наша задача и нащупать те самые минимально допустимые условия для обеих сторон. Тут главное – твердо обозначить наши условия и показать, что ни на что меньшее мы не согласны. Если родезцы действительно готовы заключить мир, они предложат что-нибудь приемлемое для обеих сторон. А если нет… – Князь пожал плечами. – Сэкономим время. У вас ведь время тоже не растягивается, а дел после бунта столько, что на переговоры его почти не останется. И если начать положенные реверансы, то либо в переговорах что-нибудь упустим, либо с заговорщиками что-нибудь пойдет не так.

– А вот это имеет смысл, – озадачился Алазорский, переглянувшись с королем. – Пока идут переговоры, мы мало что можем сделать – нам только разборок в столице не хватает в момент, когда здесь находится посольство Родезии. Я уж подумал, что придется откладывать… наши дела.

Князь сделал вид, что не понял, о каких делах говорит герцог. О тех самых, из-за которых его и старались выпихнуть из столицы. Впрочем, он и сам не сопротивлялся. А тут это посольство, из-за которого его отъезд задерживается. В этот момент он послов Родезии ненавидел.

– Так никто не делал, – отозвался Артон.

Алазорский хмыкнул.

– Нам можно. В конце концов, вашему величеству после всего случившегося очень нужно поскорее решить возникшие внутренние проблемы и отвлекаться на внешние совершенно некогда. А потому сразу укажем условия, единственные, которые готовы принять. А если уважаемые послы с этим не согласятся, то… А пока они ждут аудиенции, мы успеем и гонцов к Танзани отправить с приказами, и солдат побольше ему подкинуть, благо сейчас их тут полно. – Все-таки, как бы ни нравился Артону предложенный князем план, но в нем слишком многое из разряда «так никто никогда не делал». Но он молод, поэтому быстро усваивал новое, а потому особого сопротивления в этом никто от него не ждал. И Алазорский понимал, что сопротивление короля чисто символическое: решение он уже принял и сам хочет, чтобы другие рассеяли его последние сомнения.

– А кто именно приехал? – Только сейчас до князя дошло, что имен послов он так и не узнал. Точнее, не имен – кого он там в Родезии знает? Его интересовали лишь должности и полномочия послов в переговорах.

Алазорский, похоже, сообразил, чем вызван интерес князя.

– О, посольство самое представительное. Его возглавляет первый министр королевства Кириен Леограз, герцог Мистимский…

– Кто?

Алазорский удивленно глянул на князя.

– Герцог Мистимский.

– Про герцога ладно, а имя… Кириен Леограз?

– Да. Ты его знаешь?

Князь медленно кивнул… потом помотал головой.