После России - Фёдор Крашенинников (2016)

Впрочем, Сева вполне мог и не видеть никаких следов России, потому что совершенно её не помнил, а рассказать о ней что-то содержательное было некому: родители развелись чуть ли не сразу после его рождения, отец куда-то пропал, а мать вышла замуж и, оставив сына на попечение родителей, уехала к новому мужу как раз во Владивосток. Дед с бабкой были людьми аполитичными и усиленно занимались садоводством все время, как он их помнил.

Когда у Севы проснулось любопытство и он, изучая в школе Новейшую историю, пытался узнать что-нибудь об ушедшем времени, старики не могли сообщить ему ничего интересного.

– Хорошо при Путине жилось? – спрашивал Сева.

– Да вроде хорошо, – соглашался дед.

– А репрессии? Убивали же неугодных политиков, по тюрьмам сажали.

– Может, и убивали, может, и сажали, кто ж их знает, политиков!

– А вы чем с бабушкой занимались? – не унимался Сева.

– Ну как, работали, в гости ходили. В кино. Да весело жили, чего сказать-то.

– Говорят, пропаганда была. Постоянно рассказывали, что весь мир плохой?

– Может, и рассказывали, я точно не помню. Мы политикой не интересовались, да, бабка?

Дед и сейчас ничем не интересовался, даже тем, чем внук занимался, предпочитал пересматривать старые фильмы и слушать дурацкую музыку своей молодости, всю эту чепуху их восьмидесятых.

– Да ладно, чего ты сочиняешь-то? – сердилась бабушка. – Помню я, ты на машину ленточку привязывал! Как у этих сектантов, фёдориковцев! И наклейка у тебя была какая-то политическая! В четырнадцатом году весь год новости смотрел, все ругал хохлов, уж не помню, за что! Рассказал бы внуку, раз ему интересно!

Бабушка очень гордилась внуком и была рада, что они с дедом хоть что-то ему могут рассказать.

– Не было тогда еще никаких фёдориковцев, что ты несёшь? Это на какой машине? Я что-то не помню… А в четырнадцатом году-то, может быть, тогда со всех сторон про Украину было. Крым наш, какой-то там Майдан, ну то есть площадь по-нашему, в Киеве или в Донецке! Были там какие-то бендеровцы, все на нём скакали, что-то такое помню. Говорили, что они людей сожгли, детей убивали. Потом, конечно выяснилось, что всё враньё. Ну, может, и враньё, учитывая, как всё кончилось потом… А может, и правда, кто сейчас разберёт? Все врут, вся политика – враньё.

– На серой, на корейской, ты её потом разбил! На дачу ехали – и разбил. На ней ленточка-то была! И наклейка!

– Да, было такое… Ленточку мне на улице дали, я и привязал. А наклейку кто-то на работу принёс, ну я и взял. А чего нет-то? Тогда все так. Все взяли, и я.

Про сам Кризис дед ничего интересного сообщить тоже не мог. Он застал распад СССР, если о чем и жалел, то об СССР.

– Вот СССР – это была хорошая страна, там все было для людей, а потом уж ничего хорошего не было, одни жулики… – обычно завершал он обсуждение прошлого. Впрочем, ничего конкретного про СССР он тоже не помнил, потому что был тогда подростком и уж точно политикой не занимался и не интересовался.

Другие люди старшего поколения рассказывали более интересные вещи, но чаще всего повторяли штампы: Россия распалась, потому что у власти были жулики, воры и авантюристы, были репрессии, людей сажали в тюрьму, диктатура и угроза мира, но явно не обошлось без американцев, которые все подстроили. Личные воспоминания сводились к тому, что тогда часто ездили отдыхать в Турцию и Египет, и вообще жили неплохо. Как таковых, былых участников какой-то оппозиционной активности Сева так и не встретил ни разу, впрочем, как и ярких путинистов. Ну, за исключением всяких маргиналов, вроде казаков и пресловутых фёдориковцев.

***