Моя последняя ложь - Райли Сейгер (2019)

– Но Чарльз был умным человеком, Эмма. В своем провале он увидел возможность. Он знал, что один его друг давно ищет землю в частную собственность. Это был богатый лесоруб по имени Бьюканан Харрис. Мой прадед предложил продать землю со скидкой – в обмен на должность в компании мистера Харриса. Именно так начались отношения между нашими семьями, которые продолжаются и по сей день.

– А что случилось с «Тихой долиной»?

– Она работала, пока мой дед строил дамбу, которая позволила создать Полуночное озеро, – говорит Френни.

– В это время Чарльз Катлер искал новые места для женщин в приюте, – поясняет Лотти. – В городские лечебницы не вернулась ни одна. Мой прадедушка не хотел для них такой судьбы. Он был хорошим человеком, Эмма, он заботился об этих женщинах. Именно поэтому я храню фотографии. Это самая большая семейная ценность.

Я слегка покачиваюсь и даже удивляюсь, что ноги до сих пор меня держат. Я их не чувствую, впрочем, как и остальное тело. Я так сосредоточилась на мрачном секрете Френни, что даже не подумала, что Вивиан может ошибаться.

– Так вся эта история не имеет отношения к тому, что случилось с Вивиан и остальными?

– Ни малейшего, – отзывается Френни.

– Зачем вы держали все в секрете?

– Неправда, – вступает Лотти. – Мы ничего не скрывали. Это дела давно минувших дней, их следы стерлись во времени.

– Мы знаем, что девочки рассказывают легенды об озере, – добавляет Френни. – Всю эту чушь с проклятиями, утопленниками, привидениями и мстительными жителями деревни. Людям всегда нравится драма. Правда им неинтересна. Вивиан могла просто спросить.

Я киваю и вдруг чувствую унижение. Дело плохо, почти как в тот раз, когда Вивиан не взяла меня с собой, а потом исчезла. Даже хуже. Я снова обвинила семью Харрис-Уайтов в каких-то страшных делах.

– Простите меня. – Я понимаю, что одним словом в данном случае явно не обойдешься. – Я пойду.

– Эмма, постой, – просит Френни. – Пожалуйста, выпей чаю. Мы хотим, чтобы тебе стало легче.

Я выбираюсь из комнаты. Я больше не могу пользоваться ее добротой. В прихожей я перехожу на бег и вылетаю наружу, не закрыв за собой дверь. Я бегу. Мимо полицейских, стоящих около здания ремесел и искусств. Мимо темных и тихих коттеджей. Я бегу к душевым. Я хочу запереться там прямо в одежде и притвориться, что не плачу от стыда и унижения.

Я останавливаюсь, только когда вижу девочку. Мое внимание привлекает ее спокойствие. И платье, сияющее в лунном свете.

Вивиан.

Она стоит на границе леса, окружающего лагерь, всего в паре метров от деревьев и дикой травы. Она молчит. Она смотрит.

Я даже не удивлена. После такого дня это мне кажется нормальным. Я ждала ее. Я не пытаюсь потрогать отсутствующий браслет.

Эта встреча неизбежна.

Вивиан не говорит ни слова. Она поворачивается и идет в лес. Подол платья цепляется за кустарник.

Я тоже двигаюсь с места. Не в сторону в лагеря. В лес. Вивиан манит меня. Я пересекаю опушку и захожу под сень деревьев. Точка невозврата. Под ногами шуршат листья и ломаются прутья. Ветка дерева, напоминающая тощий узловатый ведьмин палец, хватает меня за прядь и тянет. Мне больно. И все-таки я продолжаю идти. Я говорю себе, что так надо. Все нормально.

– Я не схожу с ума. Я не схожу с ума, – говорю я шепотом.

Но на самом деле схожу.

Разумеется, я схожу с ума.

35

Я следую за Вивиан в сад скульптур. Она опускается в то кресло, где несколько дней назад восседала Френни. Статуи смотрят на нас пустыми глазами.

– Давненько не виделись, Эм, – говорит Вивиан, пока я пробираюсь между двумя скульптурами. – Соскучилась?

Я пытаюсь заговорить. Мой голос слаб, беспомощен и быстро тает в темноте:

– Ты не настоящая. Ты не имеешь надо мной власти.