Все приключения Шерлока Холмса - Джон Диксон Карр, Артур Конан Дойль (2014)

У мадам фон Ламмерайн это вызвало лишь новый прилив веселья.

– Легкие успехи ударили вам в голову, мистер Холмс, – сказала она насмешливо. – Но на этот раз вы совершили промах, который дорого вам обойдется.

Однако мой друг вновь положил бумаги рядом со свечами, низко склонившись над ними, и вдруг я заметил, что выражение его лица внезапно изменилось. Уныние и досада ушли, уступив место предельной концентрации внимания. Казалось, своим длинным носом он буквально обнюхивает каждый уголок документов. Когда же он выпрямился, я уловил в его глубоко посаженных глазах блеск возбуждения.

– А вы что думаете об этом, Уотсон? – спросил он, и я поспешил присоединиться к нему. Он указывал на строки, составлявшие каждый из документов.

– Почерк четкий и разборчивый, – выдал свое суждение я.

– Чернила, друг мой! Обратите внимание на чернила! – воскликнул он нетерпеливо.

– Написано черными чернилами, – заметил я, глядя ему через плечо. – Но, как мне кажется, это тоже нам ни о чем не говорит. Я храню десяток старых писем от отца, которые были им написаны с помощью точно таких же.

Холмс чуть слышно рассмеялся и потер рукой об руку.

– Великолепно, Уотсон, великолепно! – снова воскликнул он. – А теперь, будьте любезны, изучите имя и подпись Генри Корвина Гладсдейла на свидетельстве о браке. Так. И посмотрите на то же самое на странице приходской книги из Валанса.

– Мне кажется, они в полном порядке, и подписи идентичны в обоих случаях.

– Верно. Но что насчет чернил?

– Здесь они имеют легкий синеватый оттенок. Да, несомненно, это обыкновенные сине-черные чернила с добавлением индиго. И что из этого следует?

– Каждое слово в обоих документах написано черными чернилами. Исключение составляют только имя и подпись жениха. Вам не кажется это странным?

– Действительно, это несколько необычно, но нельзя сказать, что необъяснимо. Вполне вероятно, Гладсдейл имел привычку пользоваться только собственным дорожным чернильным прибором.

Холмс бросился к стоявшему у окна бюро и, порывшись в его ящиках, вернулся с пером и чернильницей.

– Как вы считаете, это тот же цвет? – спросил он, окуная кончик пера в чернила и делая несколько пометок на полях одного из документов.

– Да, цвет абсолютно тот же, – кивнул я.

– Именно так. И чернила в этом приборе сине-черные с добавкой индиго.

Мадам Ламмерайн, до этого спокойно стоявшая чуть поодаль, внезапно метнулась к шнурку звонка, но не успела она даже дотронуться до него, когда по комнате прогремел резкий голос Холмса:

– Поверьте мне на слово, стоит вам позвонить, и с вами будет навсегда покончено!

Она так и замерла, держа руку на шнуре.

– Вы что, издеваетесь надо мной? – фыркнула она. – Неужели вы предполагаете, что Генри Гладсдейл подписал свои брачные документы, сидя у меня за письменным столом? И, к вашему сведению, глупец, подобными чернилами пользуются все.

– В целом вы, конечно, правы. Но только эти бумаги датированы 12 июня 1848 года.

– Да, и о чем это говорит?

– О том, что вы сами допустили маленькую, но роковую ошибку, мадам фон Ламмерайн. Черные чернила с добавлением индиго были изобретены только в 1856 году.

Нечто отвратительное внезапно проступило в чертах красивого лица, смотревшего на нас с неистовой злобой при свете свечей.

– Вы лжец! – прошипела она.

Холмс лишь пожал плечами в ответ.