Вот еще один мой недостаток: я не умела определять время. В нашей хижине я прекрасно обходилась без часов… Я сидела, терла себе лоб и думала о собственной глупости. С чего я пожалела Тамлина — одинокого, угрюмого фэйри? Напридумала, что у нас с ним есть общее понимание заботы о других. Что́ ему до моего понимания? Разве способна никчемная, неграмотная девчонка мыслить так же, как он? Пусть бы сам врачевал свою покусанную руку. Или слуг позвал бы. И с чего я взяла, что кто-то — человек или фэйри — способен понять, во что превратилась моя жизнь за эти годы и во что превратилась я сама?

Время шло. Время плевало на то, что я не умею определять его по часам.

Даже если фэйри и не способны врать, они вполне могут о чем-то умалчивать и что-то недоговаривать. Я убедилась: Тамлин, Ласэн и Асилла отвечали далеко не на все мои вопросы, некоторые вообще пропускали мимо ушей. Ничего. Пусть я читаю по слогам и почти не умею писать, мозгами судьба меня не обидела. Я решила, что должна как можно больше узнать о таинственной болезни, поразившей земли фэйри. Полезными будут любые сведения. Нужно узнать, откуда она появилась, в чем еще проявляется, кроме ослабления магии, и, главное, — чем опасна для людей. Мне будет чем заняться в ближайшее время.

Возможно, фэйри все-таки что-то знают о забытых лазейках в их проклятом Соглашении. Наверняка есть способ по-иному выплатить мой долг. И тогда я смогу вернуться домой и без всяких писем предостеречь мою семью о болезни… Нужно рискнуть.

Ласэна я нашла в его комнате. У себя на карте я пометила, где она находится: на втором этаже, в дальнем крыле. Но вначале я обошла все прочие места, где он мог быть, и, лишь убедившись, что его нигде нет, отправилась сюда и остановилась перед белой двустворчатой дверью.

— Входи, дитя человеческое, — ответил Ласэн, услышав мой стук.

Наверное, обостренный фэйский слух уловил мое сопение. А может, металлический глаз умел видеть сквозь двери.

Я вошла. Его комната напоминала мою, только краски здесь были другими: в основном оранжевый, красный и золотистый цвета с легкими оттенками зеленого и коричневого. Совсем как в осеннем лесу. Но если в моей комнате преобладали мягкость и изящество, здесь меня встретила мужская суровость. У окна вместо красивого столика, за которым я завтракала, стоял большой обшарпанный стол, заваленный оружием. За ним Ласэн и сидел в одной лишь белой рубашке и облегающих штанах. Его волосы разметались по плечам, словно пламя костра. Титул посланца не мешал Ласэну оставаться воином.

— Я нигде тебя не видела. Вот подумала, что ты у себя, — сказала я, вставая у двери.

— Пришлось съездить на северную границу, остудить несколько излишне горячих голов. Обычное ремесло посланца, — усмехнулся Ласэн, откладывая большой охотничий нож, который он чистил. — Вернувшись, услышал вашу милую беседу и, не смея вклиниваться, поспешил сюда. Но я рад, что ты наконец-то выказала мне свое расположение. По крайней мере, в твоем списке будущих жертв я занимаю не самое первое место.

Я недоуменно посмотрела на него. Он пожал плечами:

— Смотрю, ты настолько очаровала Тамлина, что он спровадил меня на северную границу. Хорошо голову не оторвал. Что ж, прими мою благодарность за сорванную трапезу, которая обещала быть вполне миролюбивой. К счастью для меня, в западной части лесов возникла небольшая заварушка, и мой бедный друг отправился туда, ибо только он может ее устранить должным образом. Странно, что он тебе не встретился на пути сюда.

Хвала забытым богам за их скромное милосердие.

— Про какую заварушку ты говоришь? — осторожно спросила я.

Ласэн снова пожал плечами, но я заметила, как он напрягся.

— Да все как обычно: мерзкие твари, коих здесь быть не должно, попытались корчить из себя хозяев.

Отлично. Значит, Тамлин уехал и не вклинится в мою задумку. Еще один маленький подарок, неизвестно чей.

Тщательно подбирая каждое слово, я сказала Ласэну: