Тайна Лидии - Финн Сеттерхольм (2004)

Но кто мог оставить такую надпись? Шутник? Привидение? Черная птица? Раз она умеет красть карандаши, то, может быть, и писать наловчилась? Хотя надпись была сделана не карандашом, а чернилами. Лидия улыбнулась: она представила себе черную птицу с карандашом в клюве и пером, выдернутым из собственного крыла, в лапе.

Нет, все-таки Лидии очень хотелось прийти в парк восемнадцатого сентября и встретиться – с кем? С кем бы то ни было. Пусть даже это рискованно. Может, спрятаться в кустах и посмотреть, кто подойдет к скамейке? Как старшая сестра Линн Фелисия, когда ей назначил свидание парень из интернета. Фелисия и ее подружка спрятались за кустом, чтобы посмотреть, симпатичный он или нет. Парень оказался так себе, и они убежали, даже не поздоровавшись. Это Лидии рассказала Линн.

Девочка никак не могла решить, что делать. Но до восемнадцатого оставалось три дня. Мало ли что произойдет за это время – может быть, все еще прояснится самым естественным образом. Или сверхъестественным. Лидия почувствовала, как по телу пробежала дрожь – то ли от страха, то ли от предвкушения приключений. Место, которое она знала как свои пять пальцев, уже никогда не станет прежним, и от этого девочке сделалось немного грустно – будто закончилась целая эпоха ее жизни. С другой стороны, начиналось что-то новое и неизвестное. Лидия посмотрела на свои руки: большой и указательный пальцы правой руки были в фиолетовых пятнах от фломастера, которым Лидия рисовала в тетради по математике. Но руки не дрожали.

Девочка закрепила блокнот на багажнике велосипеда и покатила прочь.

Музеи Европы

Лидия сидела в дедушкиной приемной. Он был врачом. В это послеобеденное время пациентов в очереди было довольно много. Дедушку очень ценили, хотя он был уже совсем не молод. Собственно говоря, ему давно пора было на пенсию, но он никак не мог перестать работать. И пациенты очень хотели, чтобы он продолжал их лечить. Единственным дедушкиным недостатком была медлительность – он совсем не умел спешить. Так что в приемной нередко вырастала очередь. На этот раз здесь собралась компания из двух пожилых дам, одного мужчины и Лидии. Она хотела показать дедушке крапивницу на руке.

Если не считать собственной комнаты, больше всего на свете Лидия любила дедушкину приемную. Все прочие комнаты ожидания были скучными, холодными, с жесткими стульями и неинтересными газетами на журнальных столиках. А дедушкина приемная больше напоминала уютную гостиную. Огромный диван, обитый пушистым зеленым бархатом, и кресла, в мягких подушках которых можно было спрятаться едва ли не целиком. Дубовый стол, книжный стеллаж и торшер с золотистой бахромой, излучающий мягкий, теплый свет. На стенах висели настоящие, написанные маслом картины. Лучшая из них располагалась над диваном. Она изображала бушующее море. Пенные волны вздымались над судном с изорванными парусами. По небу неслись черные тучи, в просвете между которыми виднелась ледяная луна, освещавшая свирепые воды. Дедушка как-то пояснил, что это работа художника-мариниста. Лидия обожала смотреть на нее. Картина была прекрасной и страшной одновременно. Глядя на нее, Лидия будто слышала гул бури и крики несчастных моряков, обреченных на гибель; она чувствовала, как ветер рвет одежду, а губы делаются солеными от морской пены.