Мазепа - Байрон Джордж Гордон (1981)

Джордж Гордон Байрон

Мазепа[1]

«Тот, кто занимал тогда этот пост, был польский шляхтич, по имени Мазепа, родившийся в Подольском палатинате; он был пажом Яна Казимира[2] и при его дворе приобрел некоторый европейский лоск. В молодости у него был роман с женой одного польского шляхтича, и муж его возлюбленной, узнав об этом, велел привязать Мазепу нагим к дикой лошади и выпустить ее на свободу. Лошадь была с Украины и убежала туда, притащив с собой Мазепу, полумертвого от усталости и голода. Его приютили местные крестьяне; он долго жил среди них и отличился в нескольких набегах на татар. Благодаря превосходству своего ума и образования он пользовался большим почетом среди казаков, слава его все более и более росла, так что царь принужден был объявить его украинским гетманом» (Voltaire. Hist, de Charles XII, p. 196).

«Король бежал, и гнавшиеся за ним враги убили под ним коня; полковник Гнета, раненый и истекающий кровью, уступил ему своего. Таким образом, завоевателя, который не мог сесть в седло во время битвы, дважды посадили на коня во время бегства» (стр. 216).

«Король с несколькими всадниками отправился другой дорогой. Карета, в которой он сидел, сломалась по пути, и его посадили верхом на лошадь. В довершение, он ночью заблудился в лесу. Потеряв лошадь, упавшую от усталости, обессиленный, невыносимо страдая от ран, лежал он несколько часов под деревом, ежеминутно подвергаясь опасности быть настигнутым преследователями» (стр. 218).[3]

I

Он стих — полтавский страшный бой,

Когда был счастьем кинут Швед;

Вокруг полки лежат грядой:

Им битв и крови больше нет.

Победный лавр и власть войны

(Что лгут, как раб их, человек)

Ушли к Царю, и спасены

Валы Москвы… Но не навек:

До дня, что горше и мрачней,[4]

До года, всех других черней,

Когда позором сменят мощь

Сильнейший враг, славнейший вождь,

И гром крушенья, слав закат,

Смяв одного, — мир молньей поразят!

II

Игра судьбы! Карл день и ночь,

Изранен, должен мчаться прочь

Сквозь воды рек и ширь полей,

В крови подвластных и в своей:

Весь полк, пробивший путь, полег,

И все ж не прозвучал упрек

Тщеславцу — в час, когда он пал

И властью правду не пугал.

Гиета Карлу уступил

Коня — и русский плен влачил,

И умер. Конь тот, много лиг

Промчавшись бодро, вдруг поник

И пал. В лесной глуши, где мрак

Обвил преследователь-враг

Кольцом огней сторожевых,

Измученный пристал король.

Вот лавр! Вот отдых! — И для них

Народы сносят гнет и боль?

До смертной муки изнурен,

Под дикий дуб ложится он;

На ранах кровь, и в жилах лед;

Сырая тьма над ним плывет;

Озноб, что тело сотрясал,

Сном подкрепиться не давал

И все ж, как должно королям,

Карл все сносил, суров и прям,

И в крайних бедах, свыше сил,

Страданья — воле подчинил,

И покорились те сполна,

Как покорялись племена!

III

Где полководцы? Мало их

Ушло из боя! Горсть живых

Осталась, рыцарскую честь

Храня по-прежнему, при нем,

И все спешат на землю сесть