Ермак. Отряд - Игорь Валериев (2021)

– Я для вас как брат жены вашего брата являюсь шурином, а вы для меня – деверем.

– Шурин, деверь, – с сильным акцентом повторил Чан. – Забавно звучит. И это к чему-то обязывает?

– Как и в любом цивилизованном обществе, жена уходит в семью мужа и в большей степени становится её членом. Но у нас связь с бывшей родней не прерывается. Всякое в жизни бывает, но, как правило, две семьи становятся между собой не то чтобы родственниками, но взаимоотношения между ними будут больше, чем дружескими, – ответил я, беря из рук губернатора протянутую мне длинную чашку с чаем.

– У нас примерно так же.

Чан достал из пары длинную чашку для себя, поднёс её к носу и несколько раз глубоко вдохнул аромат напитка.

– Попробуй этот чай. Это улунский, он очень вкусный.

Склонив голову, я, подражая дзяньдзюню, несколько раз глубоко вдохнул приятный запах и сделал небольшой глоток янтарной жидкости. Действительно, вкусно. Не понимаю я тех, кто пьёт чай чуть ли не кипящим. Дед Афанасий был таким любителем. По мне, так в кипятке никакого вкуса не почувствуешь. Здесь же всё было по-другому. Чай был нормальной для принятия внутрь температуры, а запах и вкус просто на высоте.

– Тимофей, я обдумал сложившуюся ситуацию и решил тебе сказать, что до окончания военных действий лучше не афишировать твоё родство с Куифен, – приземлил меня из-за облачных высей Чан.

– Честно говоря, господин генерал-губернатор…

– Шунь, Тимофей. Не генерал-губернатор, а просто Шунь, – перебил меня деверь.

– Хорошо, Шунь. Честно говоря, я тоже об этом много думал. Боюсь, для моего командования такое родство также станет большой головной болью.

– Ты собираешься доложить об этом?

– А что мне остается делать? Моё место службы – военно-учёный комитет при Главном штабе. Здесь я в командировке. Так что не только доклад, но и ещё и рапорт писать придётся, – произнёс я, передёрнув, как от озноба, плечами. – Не люблю смешивать личное и служебное.

– Надеюсь, на твоей карьере это никак не скажется, Тимофей?

– Надеюсь на это, Шунь.

– Я пока приготовлю ещё чая. За это время можно обдумать и смириться с тем, что нас ждёт.

Пока Чан Шунь колдовал над посудой, готовя следующую порцию, я как-то успел освоиться с мыслью, что до конца войны лучше, действительно, не доводить до всех направо и налево, что я шурин китайского генерал-губернатора. Ренненкампф знает, Гродекову доложу. Пока в командировке – хватит. Даже братам ничего не скажу. А как это повлияет на мою карьеру? Тяжело предсказать, но кто ещё может из офицеров Главного штаба сказать, что у него деверь – дзяньдзюнь провинции Цзилинь? Такой козырь надо будет обязательно использовать. Да и Чан Шунь, судя по всему, не дурак, также наверняка думал и думает, как меня использовать во взаимоотношениях между нашими империями или определённой группой чиновников с обеих сторон. Какие перспективы в разведке и дипломатии, мать его!

Подвинув в мою сторону очередную чашку, Чан вновь насладился ароматом, а потом вкусом только что приготовленного чая. Я проделал то же самое.

– Тимофей, сегодня вечером ты увидишься со своей сестрой. Тебя проводят.

– Спасибо, Шунь. Признаться, я не верил, что она осталась жива. Четырнадцать лет прошло. И тем более не мог предположить такой судьбы у неё. Извини за вопрос, но что ждёт её как вдову твоего брата? Я краем уха слышал, что в Китае многие вдовы кончают жизнь самоубийством.

– Да, есть такой обычай. Многие жёны не желают расставаться со своим погибшим мужем, но это в основном в аристократических семьях. – Чан сделал ещё один глоток и поставил чашку на стол. Немного помолчал, как бы раздумывая, говорить или нет, а потом продолжил: – Куифен хотела уйти из жизни вслед за Киангу, но я запретил, пообещав, что не буду требовать от неё повторного замужества и позволю воспитывать детей.

Я удивлённо посмотрел на Чана Шуня. Заметив мой невысказанный вопрос, губернатор продолжил: