Ермак. Отряд - Игорь Валериев (2021)

Вернее всего, нервировало то обстоятельство, что мы всего двумя сотнями лезем, можно сказать, в пасть тигру. В одном Гирине гарнизон должен состоять не меньше чем из пии, то есть двух с половиной тысяч пехотинцев. Конницы пару эскадронов тоже должно быть. Сколько-то артиллерии, и это в самом городе. А всего под командованием гиринского дзяньдзюня минимум корпус, а то и два. Недаром же столько войск собиралось под руку генерала Каульбарса. Если Чан Шунь задумал ловушку, то уже можно сказать, что она удалась. Отсюда нам теперь не уйти. Но чуйка, не раз выручавшая меня в опасных ситуациях, молчала.

Следовавший впереди колонны переводчик гиринского генерал-губернатора уверенно направил своего коня во въездные ворота в город. За ним следовало несколько китайских всадников, а потом двинулись мы в колонну по три. Прошли мимо арсенала, высоких фабричных труб порохового завода. Потом был квартал, где, видимо, проживали рабочие. На этой грязной и узкой улице пришлось перестраиваться в колонну по два. Затем улица стала значительно шире, чище, дома значительно богаче. Наконец, добрались до резиденции дзяньдзюня. Китайцы спешились перед воротами в стене, окружающей личный дом и канцелярию Чан Шуня. Их лошадей тут же забрали слуги и отвели в сторону к имеющим коновязям.

Ренненкампф неподвижной статуей застыл в седле. Я, дав шенкеля, подъехал к нему.

– Что делать, Тимофей Васильевич? Опять Будду изображать? С коня-то слезать или нет? – тихим шепотом начал мне задавать вопросы генерал.

Ответить я не успел, хотя, если честно, и не знал, что отвечать. Спас меня переводчик, который, низко поклонившись, произнёс:

– Господин генерал, как победитель вы вместе со своими офицерами должны въехать во двор на коне и принять капитуляцию у генерал-губернатора Чана.

Должны так должны. Ренненкампф въехал в ворота первым, за ним я, а следом сотник Токмаков и хорунжий Андреенко. По выложенной булыжником мостовой доехали до крыльца резиденции-дворца и остановились. На первой ступени крыльца нас в одиночестве ожидал высокий подтянутый маньчжур лет сорока в богатом одеянии. Медленно склонив голову и плечи в каком-то полупоклоне и затем гордо выпрямившись, он заговорил практически без акцента на английском языке:

– Господин генерал, я дзяньдзюнь, или по-европейски генерал-губернатор, провинции Цзилинь Чан Шунь. Как правитель Цзилина, я заявляю о капитуляции провинции перед войсками российского императора. Да пребудет на этих землях с сегодняшнего дня мир.

Ренненкампф, возможно, ломая какой-то ритуал, ловко соскочил с коня, сделал пару шагов к китайскому генерал-губернатору, остановился и, приняв стойку смирно, резко кивнул головой.

– Господин генерал-губернатор Чан, я командир одного из отрядов русских войск, которые должны были завоевать эту провинцию, генерал-майор Ренненкампф Павел Карлович, – генерал сделал небольшую паузу. – От имени российского государя императора принимаю капитуляцию вооруженных сил провинции Цзилинь. И, как вы сказали, да пребудет на этих землях мир.

Пока генерал принимал сдачу провинции от гиринского правителя, мы также покинули сёдла и, держа коней под уздцы, застыли в ожидании дальнейших событий.

– Мне очень приятно, что мою капитуляцию принимает такой заслуженный военачальник, – между тем с небольшим поклоном произнёс генерал-губернатор. – Слава летучего отряда генерала Ренненкампфа летит впереди него.

Павел Карлович учтиво склонил голову, выслушав такие хвалебные слова.

– Господа, прошу вас всех пройти в зал совещаний. Там подготовлены документы, да и обсудим условия капитуляции. Прошу за мной, – закончив говорить, Чан махнул рукой, делая какой-то знак, а потом, развернувшись на сто восемьдесят градусов, начал подниматься по широченной лестнице крыльца.