Основной компонент - Александр Пономарев (2021)

– Скоро я стану свободен, а ты займешь мое место. Я не жесток, как ты можешь подумать. Зная, что тебя ждет, хочу дать возможность увидеть любимую в последний раз. Протяни мне руку.

Я даже не стал пытаться, а только промычал в ответ.

Дитрих повернулся к Сванхильде:

– Сними с него заклятие!

– Но, господин…

– Снимай немедленно! – рявкнул он.

– Да, повелитель, – склонилась в низком поклоне баронесса, затем выпрямилась и сделала несколько пассов руками, что-то бормоча под нос.

Я почувствовал, как свинцовая тяжесть перестала давить на легкие, и впервые за последние несколько минут сделал глубокий вдох.

– Руку! – повторил Дитрих.

Я протянул ему ладонь. Он схватил ее, приложил клинок острой гранью к коже и медленно повел наискось от запястья к мизинцу. Ритуальный нож жадно пил мою кровь, впитывая ее всю до последней капли и оставляя за собой тонкую полоску подсохшей корочки. Дитрих не убирал клинок с моей ладони, пока тот не завибрировал в его руке, потом повернулся ко мне спиной и, как Сванхильда до этого, принялся рисовать кончиком ножа в воздухе. Эта магическая схема была намного запутаннее и сложнее, но он потратил гораздо меньше времени, чем его женушка на открытие первого «окна».

Впрочем, мне хватило и этих тридцати с небольшим секунд, чтобы незаметно вытащить из кармана галифе шприц-тюбик и сбить ногтем с иглы защитный колпачок.

– Смотри. – Дитрих отступил назад и встал рядом со мной, чтобы видеть то же, что и я.

Как и в прошлый раз, муть внутри «экрана» постепенно исчезла, открывая участок поля, где я оставил Марику со старшиной. Резо и Ваня уже вернулись. Стоя на одном колене, они стреляли в сторону близкой рощи. Марика отстреливалась вместе с ними из автомата Синцова. Сам Петр Евграфович, с пробитой головой и пятью бурыми пятнами на маскхалате, лежал неподалеку, глядя безжизненными глазами в хмурое небо. Рядом с ним, с кляпом во рту и со связанными за спиной руками, сгорбившись, сидел пехотный офицер вермахта.

Дитрих что-то прошептал и сделал движение пальцами. Изображение в «окне» поменялось, и я увидел преследователей. Растянувшись длинной цепью, немцы, глубоко проваливаясь в сугробы, шли на разведчиков, стреляя по ним короткими очередями.

– Что делать? Не повезло, но ведь никто не знал, что так получится. Я выполнил свою часть сделки, теперь твоя очередь. – Он повернулся к жене барона, держа нож в руке лезвием вниз: – Сванхильда!

– Да, мой господин!

– Начинай обряд. Я готов вернуться в этот мир.

– Зато я не готов! – крикнул я, левой рукой откидывая полу шинели. Игла алмазным блеском сверкнула в воздухе и на всю длину погрузилась в бедро. Я сжал пальцы на тюбике и взвыл от нестерпимой боли. Ощущение было такое, словно к ноге прижали раскаленный добела штырь.

Вакцина Валленштайна подействовала мгновенно. Мозг едва не взорвался от хлынувших в него импульсов. Я чувствовал каждую клетку организма, ощущал происходящие с ними метаморфозы. Кости с хрустом росли в длину, мышцы наливались нечеловеческой силой. Одежда и кожа лопались с сухим треском, из-под лохмотьев лезла покрытая шерстью шкура. Суставы крутило так, будто меня растянули на дыбе. Я задыхался, хрипел, хватал воздух ртом, рвал на груди кожу и мышцы растущими когтями, словно хотел освободить распухшее до чудовищных размеров сердце. Челюсти затрещали, меняя форму. Скосив глаза к переносице, я увидел, как они вытягиваются в длину. Зубы заныли так, словно в пульпу воткнули миллиарды острых игл. Не в силах больше терпеть мучения, я заорал, с удивлением отмечая, как крик переходит в протяжный вой.

Сванхильда первой поняла, какая опасность ей грозит, и бросилась бежать. Дитрих немного замешкался, и это промедление стоило ему жизни.