Дыхание тьмы - Анатолий Махавкин (2018)

Понятно, если Папу потянуло на словоблудие, значит в данный момент он напряжённо обдумывает какую- то мысль. Ну и да, естественно, читает положенную сектором пропаганды вводную, для оперативных работников. Пропагандисты считают, что мы очерствели и перестали воспринимать инфицированных, как бывших людей. Так оно, в принципе, и есть, однако, много ли смысла перед каждым выстрелом размышлять, дескать, вон тот опарыш месяц назад весело шагал в школу, а тот упырь воспитывал многодетную семью?

— Короче, — полковник видимо обратив внимание на Егора, который намеревается внимательно изучить пуговицы на животе, — Всем сёстрам — по серьгам. Зина, эфир нужен совсем не для того, чтобы сраться с жабами и информировать мир о своём мнении. Повторится — заменю на другого координатора.

— Молоденькую, видать нашёл, старый козёл, — бормочет Лец, но не возражает, ибо — нечего, — Слушаюсь.

— Вот и славно. Хоменко, постарайся не забывать: ты — не в тире. Судя по съёмкам у тебя со спины можно спокойно заезжать на танке.

— Так это же — опарыши, товарищ полковник! — сонно бормочет Егор, — Они ж завсегда спереду бегут.

— Ты видел, какие фортеля могут выкидывать наши старые знакомые? Голос Папы становится колючим, — В следующий раз они тебе затылок прогрызут. Проверяй тылы. Замечу ещё раз — получишь выговор, если жив останешься. Ясно?

— Так точно. — обещанный выговор лучше всякого энергетика.

— Молчанов, какого лешего у тебя люди шастают, как по Красной площади? Это — туда, а этот вообще, сам в дыру лезет? Много народу? Хочешь сам ходить? Так у нас и для таких дело найдётся.

— Никак нет, не хочу, — Фёдор трёт виски, — Тут вы правы, расслабился. Больше не повторится.

— Надеюсь. Громов, ещё раз устроишь подобные ковбойские выходки, вломлю выговор и усажу на губу. Тебе то будет всё равно, а мне к твоей Варваре идти и рассказывать, каким героем был её идиот-супруг.

— Понятно, — пожимаю плечами, — В следующий раз действую строго по инструкции.

— Ты это мне брось! — Папа хмурится и барабанит пальцами по столу, — Инструкции инструкциями, а работа — работой. Просто думай, перед тем, как делать. Кротовой объявляю благодарность за чёткие и разумные действия, а также, за проявленную отвагу при спасении товарища. Надя, ты — молодец, обязательно выбью премию для тебя. Ах да, чуть не забыл, — папа нависает над столом и в его взгляде сверкают молнии, — Хоменко, ещё раз я узнаю, что после операции ты хлестал пиво — шкуру спущу! Понимаю, бредни медиков о сердечном лимите вас никоим образом не касаются, однако, должен заметить, что приступы дурости медицинская страховка не покрывает. Вопросы есть?

Обычно в этот момент мы чётко отвечаем: «Никак нет!» и уходим, оставляя начальника играть в гляделки с портретом президента. У обоих в этот момент такие хитрые физиономии, словно они собираются поделиться свежей порцией анекдотов.

— Имеются, — Зинаида подходит к столу Папы и в нарушении всякой субординации садится на край, — Лёша, будь так любезен, объясни нам, какая херня сегодня произошла? И нет, я совсем не о странном поведении упырей.

— О чём же? — угрюмо басит Папа, складывая ладони домиком.

— Ну, не юли, тебе не к лицу. Почему сегодня навалило столько жаб, да ещё и точно знающих о грядущей смене приоритета? А они — знали, точно знали.

— Да, — Чередняков страдальчески морщится и откидывается на спинку кресла, — Я же говорю: несогласованность секторов. Кажется, спецсектор знает нечто, чего больше не знает никто. И совсем не торопится делиться.

— Угу, в результате Лёне едва не отгрызли руку, а Феденька получил шикарнейшую шишку на дисциплинированной башке. Но ведь могло кончиться и хуже.

— Могло, — соглашается Папа, — Постараюсь поднять это вопрос послезавтра в главке и прояснить, откуда ветер дует. Не ты первая заметила, что Егоров, последнее время, ведёт себя совсем иначе. Ладно, это — не вашего ума дело. Других вопросов нет? Все свободны.