Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

— Есть овес! Я точно знал — в первой клети свален! Там еще мешки есть, лежат в дальнем углу, у бочек. Ай, да что я! Вы ж все равно во тьме не видите! Кто-нибудь свет в конюшне запалите! Помогайте братцы — кто еще не сомлел. Вижу, плохо вам. Да надо перетаскать: пусть под рукой будет. Хорошо б еще сена.

— Сбрую и седла прихватите! — крикнул Велислав. — Не до сена! Его потом заберем. Упряжь в первую очередь — мало ли что будет.

Раздался тихий стук о землю. Потом, еще раз. И еще…

— Э-э! Да что с вами, ребята? — Велислав увидел, что три дружинника бессильно лежали на белесой, покрытой ночным туманом земле. Присел над ними.

— Плохо?!

— Знаешь, Велислав, — прохрипел один из дружинников, остававшихся у башни сторожить коней и только что бодро выводивший их из леса. — Когда у вас на отмели невесть что началось — нам тут тоже досталось. Костер сразу погас — будто и не горел. Смрад от него пошел, не передать. Потом вроде бы как женский смех… а может детский. Над нами захлопали крылья, похо…

Дружинник не договорил. Его тряхнуло, тело выгнулось дугой. Дружинника забила дрожь. На губах появилась пена; глаза закатились и подернулись мутью. Дружинник на мгновение потерял сознание. Придя в себя, он забыв, что хотел сказать, опять хрипло зашептал: — Ох… Велислав, и неприятный то был смех! Нас тошнить начало. Потом отпустило — мы к вам бросились… пока коней собирали — вроде ничего было. А сейчас…

Воин, лежащий рядом, стучал зубами, из носа текла кровь.

— Плохо… — прошептал он, и зашелся в кашле. — Ты уж не взыщи с нас, Велислав. Голова кружится.

— Так! — воскликнул Велислав. Повысил голос: — Ребята, кто хвор — быстро наверх. Кто здоров — им на помощь! Не мешкайте! Болезнь на ногах не одолеешь!

Велислав обернулся. Сзади него дружинники казались здоровыми. Но, нет! Их тоже одного за другим поражала неведомая хворь. Они шатались. Сначала один, что-то невнятно промычав, свалился на землю. Потом другой. Непонятный недуг выкашивал людей.

— Прозор! — встревожено крикнул Велислав, выискивая глазам друга — как он?

Прозор таскал мешки. Ему помогали Борко и Милован. Непонятная хворь их не поразила. Чуть не бегом трое дружинников сносили конский припас в башню.

— Я Прозору помогу! — бросился к конюшне княжич. — Я себя хорошо чувствую! Правда-правда! Любомысл! Велислав! Вы хворых уводите! Прозор, подожди меня, покажешь, что брать надо…

И мальчик, невзирая на слабые протесты своего наставника, выражавшиеся в безмолвных взмахах руки, скрылся в темном проеме конюшни.

Любомысл смотрел на дружинников, бессильно сидевших у широких башенных ворот, и только беспомощно качал головой. Мол: «Ну что тут поделаешь? А? Вон, малец-то, здоровее иных мужей оказался!»

Пристально вгляделся в одного, другого… «Да — дело плохо. Дружинники вянут прям на глазах. Надо их растормошить. Сейчас лишняя обуза ни к чему! Лучшее средство от хвори — это чем — нибудь занять себя. Неважно чем. В море всегда так. Мореходы это знают — в море болеть недосуг».

— Да очнитесь вы, братцы! Все кончилось! Воины вы — иль нет?! Дальше жить надо! Помогайте — пошли в башню, светильники по ярусам разжигать. Там передохнете. Не в темноте же горе горевать. У кого трут есть? Кресало? Доставайте! За мной, воины!

Любомысл вступил под гулкий свод. Кажется, его слова и задор подействовали. Ослабевшие, сраженные неведомой хворью дружинники поднялись. Качаясь и пошатываясь — будто крепко выпившие люди, пошли за стариком.

После того, как лошадей завели на нижний ярус башни, Прозор с усердно помогавшим ему княжичем, а также с державшимися на ногах молодыми дружинниками — Борко и Милованом, которых хворь вроде бы не взяла, перетаскали в башню лошадиную упряжь, остатки овса и сколько хватало рук — сена.