Жизнь на двоих - Анна Шнайдер (2021)

– Пожалуйста, помни, что на тебя смотрят твои собственные дети, – произнес он, поднимаясь с кресла. – Остальным в общем-то все равно, как ты себя ведешь. Не все равно только Агате с Александром, поэтому не подводи в первую очередь их.

Она опустила голову и, вздохнув, пробормотала:

– Ты так говоришь, будто я чудовище.

– Ты не чудовище, – проговорил он как можно терпеливее, хотя в этот момент ужасно хотелось что-нибудь сжечь. – Я не знаю почему, Вик, но ты часто ведешь себя неразумно. Постарайся, чтобы этого не было. Ради Агаты и Александра.

– А ради тебя?

– Я не припомню, чтобы ты хоть что-то делала ради меня, – сказал он резко и, тут же пожалев об этом – эмоции Виктории наполнились обидой, – добавил: – Прости, Вик. И ради меня тоже, конечно. Но главное – ради детей. Все, вставай, возвращаемся в детскую.

Она покорно поднялась из кресла и последовала за ним к камину.

Этот вечер стал для Софии откровением.

Раньше она не понимала в полной мере, насколько холодно Арен относится к жене – со стороны он просто выглядел вежливым и спокойным, но он всегда заботился о Виктории, поэтому София даже не подозревала… И лишь теперь, начав чувствовать его эмоции, осознала и пришла в ужас.

Это была абсолютная пустота, чернота, бездна. Он не чувствовал к жене ничего – ни хорошего, ни плохого. Тепло и ласка – при взгляде на Агату и Алекса, холод и равнодушие – при взгляде на Викторию.

Софии стало больно из-за этого. Как он может так жить? Это ведь невозможно! Даже обычному человеку должно быть невыносимо, а уж Арену… Он эмпат, а эмпатам необходимы приятные эмоции, особенно от родных и близких людей.

От родных и близких… София, воспринимая императора частью себя, понимала и то, что Виктория не является для него родной и близкой. Она просто есть, существует, как мебель, стены и окна, и больше ничего.

Оставить все на своих местах… Защитница, на каких местах?! Неужели Арен действительно считает, что отказ от физической близости что-то изменит? Все, что могло случиться, между ними уже случилось, и этот маленький шаг не казался Софии особенно важным. Она любит его, любит до глубины души, и от того, будут они спать вместе или нет, ее чувства не изменятся. И он ее любит, и никуда от этого не деться, и это гораздо важнее, чем постель, гораздо! И если раньше Арен лишь играл с ней, то теперь все по-настоящему.

Неужели он думает, что она сможет лишить его этого настоящего? И не только его – себя тоже.

Побыв с детьми около двух часов и пообещав, что завтра они обязательно встретятся, София отправилась в кадровую службу за новым браслетом связи. Ходила она в сопровождении охранника, и от слуг, которых встречала по пути, слышала радостные поздравления с возвращением, чередующиеся с восклицаниями вроде: «Ох, вы живы! Как же хорошо!»

Легенду о том, почему она жива, София уже успела выучить наизусть – ее рассказал Вано, получив инструкцию от императора на браслет, – но пока врать никому не понадобилось. И девушка, застегнув на запястье новое средство связи, вернулась в детскую. Попрощалась с детьми до завтра, пожелала доброй ночи необычайно тихой Виктории и вошла в камин вместе с императором.

– Странно, что ее величество позволила тебе перенести меня домой, – пробормотала София, пока Арен строил лифт.

– Она вообще в последнее время удивительно покладиста, – кивнул император. – Психотерапевт знает свое дело. Надо попросить Валлиуса премию ему выписать, если так и дальше пойдет.

– Бедняжка. Не представляю, что она чувствовала, когда смотрела со стороны на портальную ловушку…

– Виктория недолго на нее смотрела, почти сразу упала в обморок, перед этим уничтожив родовой магией все деревья и траву вокруг музея.

– Кошмар, – ужаснулась София. – Так и с ума сойти можно было.

– Можно, но обошлось.