Жизнь на двоих - Анна Шнайдер (2021)

– Знаешь, – сказала она очень тихо, рассматривая его смуглую спину, – я помню, как однажды, когда мы только поженились, я бродила по дворцу, изучая его, и зашла на твой рабочий этаж.

Арен, оставшийся в одних трусах, выпрямился и внимательно посмотрел на нее. Кажется, он не мог понять, к чему Виктория это вспомнила.

– Ты тогда прошел мимо вместе с кем-то из советников, не помню, с кем конкретно, я смотрела только на тебя. И меня как ударило. Я вдруг подумала: «Защитница, а ведь этот мужчина – мой. Такой замечательный, сильный, красивый… и – мой». Мне это ужасно понравилось. – Она засмеялась и потерла заслезившиеся глаза. Было горько. – Какая же я была глупая!

– Не вижу ничего глупого, – ответил Арен спокойно, но в голосе его слышалось столько сочувствия, что Виктория перестала тереть глаза и взглянула на мужа. – Ты влюбилась, Вик. Это не глупо, а хорошо.

– А ты… – Она вздохнула, закусив губу. – Ты чувствовал, что я?..

– Чувствовал. – Муж подошел к кровати, откинул одеяло и залез под него. Виктория тут же прижалась и обняла, ощущая, как сразу становится тепло и хорошо. – Мне было очень приятно. Влюбленность – она мягкая и теплая, как котенок.

– А потом моя влюбленность захлебнулась в ревности… – пробормотала Виктория, положив голову Арену на грудь. – И ты перестал ее замечать.

– Сильные негативные эмоции всегда выходят на первый план. Твои эмоции были усилены проклятием.

– Не только им, – сказала она почти неслышно и зажмурилась от неловкости. – Аарон… он много говорил…

– Я представляю. – В голосе мужа слышалась ирония, но она не ощущалась злой. – На вранье мой брат был горазд, как я теперь понимаю.

– В том-то и дело, что это было не совсем вранье, Арен. Это была правда, но вывернутая наизнанку.

– Интересное сравнение. Приведи-ка пример, Вик.

Кажется, ему и правда стало интересно, и Виктория, приободрившись – как же давно они в последний раз вот так беседовали! – призналась:

– Агата. Когда ты сообщил мне, что собираешься назвать так нашу дочь, Аарон, узнав это, хмыкнул и сказал: «Неудивительно, ведь так звали погибшую невесту Арена».

Муж словно закаменел, и она слегка испугалась.

– Я понимаю, это глупо…

– Не то слово, – произнес Арен негромко. – Это не глупо, это гениально, Вик. Да, Агатой звали мою невесту. Но еще так звали мою мать. А Александром – отца.

– Я помню. Не сердись, я…

– Я не сержусь. Ты была под проклятием, которое сам Аарон и поставил, и умело этим пользовался. Даже если бы ты рассказала мне об этих его словах, он смог бы оправдаться, заявив, что ты не так его поняла и вообще он совсем не то имел в виду.

– Арен… – Виктория, почувствовав, что мужу неприятно и больно, потянулась к нему, прижалась губами к подбородку, щеке и, наконец, коснулась крепко сжатых губ.

Несколько секунд император не двигался, а потом, вздохнув, словно приняв какое-то решение, ответил на поцелуй, и Виктория вспыхнула от радостного удовольствия, что он здесь, с ней и отвечает на ее чувства, что его руки нежно ласкают ее тело, и от каждого прикосновения жар внизу живота усиливается, разгорается, как пламя Геенны.

– Я тебя люблю, – выдохнула Виктория, обнимая мужа, и он замер, застыл, а ей вдруг показалось, что он даже слегка похолодел. – Арен?.. – Она встревожилась, но больше ничего спросить не успела, потому что император шепнул:

– Все хорошо. Лежи, Вик. – А через минуту стало не до разговоров, да и мысли в голове не оформлялись, полностью вытесненные страстью и желанием.

И Виктория совершенно не заметила, как уснула.

Глава девятнадцатая

София проснулась резко, и ей на мгновение показалось, что она находится не в собственной постели, а в ледяной воде. Было мерзко и гадко, хотелось смыть с себя все, снять вместе с кожей, выпотрошить внутренности и остаться пустой оболочкой, желательно без памяти и чувств.