Жизнь на двоих - Анна Шнайдер (2021)

Она медленно, посекундно сбиваясь и подбирая слова, рассказывала врачу о проклятии Аарона и, к своему удивлению, заметила, как обычно невозмутимое лицо Силвана начинает подрагивать и колебаться, словно поверхность воды, на которую кто-то уронил тяжелый камень.

– Я всегда считала шаманов шарлатанами, – говорила Виктория, немного нервно помешивая чай в чашке. Делать это было вовсе не нужно – сахар в напиток она не клала. – И, когда Арен предложил, чтобы меня проверил шаман – тогда, восемь лет назад, – я думала, что это уже совсем лишнее. А вы что думаете? Вы встречали настоящих шаманов?

– Я никаких шаманов не встречал, только слышал о них, – покачал головой Силван. – Что ж, если это все правда… Скажите, вы теперь чувствуете разницу в силе эмоций?

– Да. Раньше, если я злилась, то начиналось все с небольшого раздражения, а потом… – Она поморщилась. – Ужас, что было потом. Я только не понимаю, почему теперь я совсем не злюсь. Ведь проклятие усиливало существующие эмоции, а не заставляло их возникать. Но за последнюю неделю я ни разу не чувствовала ничего плохого. Даже когда случайно пролила кофе на любимое платье.

– Я не могу утверждать точно, поскольку не сталкивался в своей практике с подобными проклятиями, но могу сделать предположение. Думаю, вы неосознанно сопротивляетесь негативным эмоциям, поскольку последние годы их было слишком много и они доставляли вам дискомфорт. Ну и вам, конечно, помогает терапия: то, о чем мы говорим с вами, задания, которые вы выполняете.

– Ясно. Есть еще одна вещь, которую я хотела узнать у вас насчет этого проклятия. – Императрица на мгновение отвела взгляд. Было неловко. – Эмоции – это одно, но почему я почти не могла думать? Я над многими вещами совершенно не задумывалась. Они мелькали в моей голове, не задерживаясь. Почему?

– Приведите мне пример, пожалуйста. О чем вы не задумывались?

– Я не замечала, что муж устает, – призналась Виктория тихо, и неловкость переросла в стыд. – Нет, я замечала, но… Мне не казалось это важным, что ли. Я знала, но меня это не трогало. Я такая равнодушная или…

– А как думаете вы сами? – поинтересовался Силван, отпив чаю. Он уже справился с удивлением и вновь был образцом спокойствия. – Давайте попробуем порассуждать.

– Мне и думать-то не хочется, – вздохнула она. – Неприятно.

– Понимаю.

– С одной стороны, я осознаю, что замкнулась на себе, – продолжала Виктория, закусив губу. – Мои собственные чувства были столь сильны, что я не обращала внимания на других людей. Но… мне почему-то кажется, что это слишком просто и неправильно – думать, будто я совсем не виновата, а это все только проклятие, и больше ничего. Оно усиливало мой негатив, это правда. Но разве могло оно помешать мне сочувствовать Арену? – В голосе ее прорезалось отчаяние. – Эгоизм – это ведь не плохие эмоции, а черта характера. Я не думала о муже не из-за проклятия, а… потому что… – Она выдохнула, вдруг кое-что осознав. – Я его не любила. Да, точно. Я хотела, чтобы он любил меня, но не любила его сама.

Как только Виктория сказала это, ей неожиданно стало легче, словно она сделала глоток воды после жаркого дня.

– Ваше величество, – голос Силвана звучал мягко, обволакивающе, будто утешал, – никто не может прожить жизнь и не быть ни в чем не виноватым, особенно перед близкими. Когда мы чувствуем себя виноватыми, то просим прощения и пытаемся исправить ситуацию.

– Я просила прощения. Но Арен… не впечатлился. Сказал, что не сердится и чтобы я об этом не думала.

– А как он должен был ответить, чтобы вы были довольны?

Виктория на секунду застыла, а потом усмехнулась и закрыла лицо руками.

– Опять! У меня иногда чувство, будто я хожу кругами.

– У всех нас бывает такое чувство, – заметил врач, подливая чай в ее чашку. – Но сейчас это не так. Посудите сами – еще неделю назад вы говорили, что любите мужа, теперь – что не любите. Разве это круг?