Князь - Александр Прозоров (2017)

– Как же нет, господин, – замотал головой староста, – имеется у нас дорога. Все четыре наши деревни соединяет. Вдоль озера идет.

– Что?! – круто развернулся Андрей.

– Вдоль озера, сказываю, идет, – забеспокоился староста. – Будьте покойны, справные дороги, доглядываю.

– Коня мне оседлай! Есть лошади в деревне?

– А как же! Сей миг сделаю… – Фрол выскочил.

– Ты куда, Андрей? – удивилась Полина. – Приехали ведь только.

– Ничего, я быстро… – Он наклонился к жене, поцеловал ее в носик, затем вышел вслед за старостой.

На дворе староста подвел ему белого, с двумя пятнами на боках, коня. Андрей запрыгнул в седло, тут же дал шпоры, помчался по идущей к озеру и вдоль него дороге. Через полчаса скачки он миновал первую деревню, еще через час – вторую. Выскакал на взгорок, увидел впереди третью, натянул поводья и раздраженно сплюнул.

Все-таки князь Друцкий его обманул. Обманул, старая лиса! Четыре деревни – в трех всего по три-четыре избы. Что проку от княжества размером в половину европейской страны, коли в нем населения от силы сотни две наберется? То-то Друцкие так торопились этот хомут перевесить на шею кому-нибудь другому. Ну как можно выставить пятьдесят полностью снаряженных ратников от двух сотен смердов? Да доспехи только для двоих холопов больше всего этого княжества стоят!

Похоже, со своим звучным княжеским титулом он очень, очень крупно влип. В общем, попал.

Золото мертвых

Лисий след

В пещере волхва, несмотря на полыхающий в очаге огонь, пряно пахло осенней листвой, сеном, настоявшимся хлебным квасом. Отблески пламени плясали на стенах, заглушая слабый свет священного камня, зловеще вспыхивали в глазах Лютобора, неторопливо помешивающего какое-то варево в трехведерном медном котле, заставляли тени от стола, от чуров перед лестницей, от скамеек причудливо изгибаться и ползать по полу, подобно толстым черным змеям.

– Ты представляешь – пять деревень! Всего пять деревень по три двора в каждой! – Андрей Зверев, что раздраженно бегал взад и вперед, не удержался, взмахнул рукой, и вылетевший из рукава грузик кистеня с вязким щелчком врезался в твердую, как камень, глиняную стену, выбив в ней дыру размером с кулак. – Пять! Пять! Пять! – Паренек еще несколько раз ударил беззащитную глину железным шариком. – Двадцать дворов на круг, вместе с усадьбой! И с этого я должен выставлять пятьдесят воинов?! Как? С чего? Пашни, куда взгляд ни брось, бурьяном заросли, в семьях, почитай, одни бабы остались, кузнеца и вовсе нет. И это, называется, мое княжество? С этого я жить должен, честь блюсти и холопов для кованой рати набирать? Проклятье!

– Коли полку новую мастерить задумал, чадо, – невозмутимо ответил старый колдун, – то нижний край подровняй, ибо неудобно пользоваться будет. Да и неопрятно как-то.

– Полку? – Андрей еще раз со всей ярости ударил кистенем в рыхлое, словно тут кто-то долго грыз глину, пятно на стене, перевел дух, вскинул руку, роняя свое тайное оружие обратно в рукав, выдернул из ножен косарь и принялся ровнять края выемки. Полочка получалась не очень большая, но крынку поставить можно.

– Есть у меня для тебя одна добрая весть, отрок, – покосившись в его сторону, сообщил старик. – Знамо, коли во всех семьях мужиков в земле тамошней не хватает, то, стало быть, и проклятие лежит не на роду княжеском, в коем ты ныне состоишь, а на самом имении. А поскольку хозяева во владениях своих часто бывают, то и на них оно печать кладет. Вот и видится люду русскому, что проклят род Сакульских, который от Гостомысла лишь по женской линии тянется. Оттого и слухи нехорошие бродят. Проклятия же, что не родовые, а подкладные, завсегда слабее держатся. Ты с ним управишься, чадо. Даром, что ли, ужо третий, почитай, годок мудрости моей учишься? Одолеешь порчу, и иные беды тоже отведешь. Токмо братством с дубами себя зараз защитить не забудь. Оно спокойнее получится.