Князь - Александр Прозоров (2017)

Андрей прошел по подполу, в котором они сидели, поднялся на этаж выше. Здесь было тепло – как раз сюда через щели в подгнившем полу проникал от печи весь жар. Как следы былой сытой и покойной жизни стояли вдоль стен окованные железом сундуки, большой стол на многодетную семью, возвышались заставленные глиняными кувшинами полати. В углу пылился оставленный сгинувшей хозяйкой ухват. Богатый дом, бортники не бедствовали. Отсюда в лес детей наверняка никто не носил. Но кара рухнула на всех.

Новик поднял крышку одного из сундуков – и тут же захлопнул из-за поднявшейся пыли. Видимо, здесь хранились ткани, которые истлели от сырости. Крыша-то дырявая, все уже давным-давно дожди заливают. Однако он полюбопытствовал, открыл второй. Там были свалены любовно обмазанные жиром топоры, молотки, гвозди, стамески, копейные наконечники, несколько длинных клинков для мечей – без рукоятей. Ох, хорошо жил бортник. Железо во все времена недешево, и уж тем более, когда мечи и копья в ходу. А тут – целый сундук такого добра! Пудов десять, наверное, весит. Как бы сквозь пол трухлявый не провалился.

– Ты чего там делаешь, чужак? – окликнул его Энвин.

– Наконечники нашел для копий.

– А проку с них? Пока одну тварь колешь, другая тебе уже бок отгрызет. То ли дело бердыш – им и колоть, и рубить, и резать одновременно можно.

– Может, как раз на бердыши их и перековать?

– Хорошо бы… А ты умеешь? Кузнеца у нас уж года два, как задрали.

– Кабы и умел, – осторожно закрыл крышку Зверев, – для кузни уголь нужен, меха, свет. И звону от нее столько, что все мытники в округе слетятся.

Он вернулся вниз, сел на стоящую у стены колоду, откинулся на спину, закрыл глаза… И почти сразу его разбудил детский плач.

– Этот ребенок погубит нас всех! – буркнул Энвин. – Попомните мое слово. И сам не выживет, и нас сгубит.

Новик ненадолго задремал, а когда открыл глаза, за окном уже смеркалось. Оно и понятно: минувшую ночь всю бродили, вот весь день и проспал. Андрей поднялся, потянулся, вышел на улицу, отер лицо снегом, вернулся назад:

– Ну что, идем?

– В вороньей слободе встречаемся, – напомнил рыбак и закинул бердыш за спину. – Пошли.

До полыньи с сетью они добрались где-то за час. Еще столько же занимались расчисткой лунок и проверкой снасти. А вот на то, чтобы пройти через озера в противоположную сторону, а потом пересечь сосновый бор – понадобилось четыре часа. Самое обидное – эти муки были принесены только ради двух лещей, десятка мелких карасиков и одного судака. Для шести взрослых людей – только подразниться.

– Завтра обратно, к деревне, пойдем? – поинтересовался Зверев, бросив косточки в догорающую печь.

– С чего ты так решил, чужак? – не понял Энвин.

– Ну, – пожал плечами Андрей, – сколько с вами живу, вы каждую ночь с места на место бегаете.

– Первое место ты мытникам выдал, второе опасное. А здесь не глупо и отдохнуть. Лес кругом. Коли заметят, в любую сторону убегать можно, мытников от стариков за собой увести, – развалившись на ломаных санях, сообщил паренек. – И тепло здесь…

И правда, подпол избы, где они обосновались, был широким, высоким и сухим. Внизу, наверное, еще прежние хозяева сложили печурку, труба из которой уходила наверх, в дымоход старой печи. Потолок сохранил былую плотность, не рассохся, не сгнил, не пошел щелями. Для шести человек здесь было вполне вольготно. Не имелось только окон. Но оно и спокойнее: не нужно бояться, что в них вот-вот появятся матовые глаза. Люди не видят, что творится вокруг – зато и снаружи не видно, что тут есть живая плоть, до которой так много охотников.