Князь - Александр Прозоров (2017)

– Днем прячемся, – пожал плечами Энвин. – Ночью за едой выходим, печь топим, делаем, чего надо. А к рассвету – снова в погреб. Токмо на одном месте сидеть нельзя, заметить могут. Царя приведут. Тогда все сгинем, разом. Вот и бегаем часто из деревни в деревню, чтобы не знали, где нас ловить.

– А едите что? При такой жизни ведь ни пахать, ни сеять невозможно.

– Рыбу ловим. Ты, кстати, сети проверять умеешь?

– Не знаю, не пробовал.

– Я мыслю, с пустыми руками к тупому пасечнику идти нельзя, там еды точно нет. Рыбу нужно забрать.

– За что вы его так дразните, пасечника?

– Тупым? – Энвин тихонько засмеялся. – Это не пасечник тупой, а место. Бортник у нас когда-то жил. И был как раз зело сообразительным. Он у старой балки камнями русло засыпал, иву посадил, воду из ручья по трубам деревянным отвел. А сам в овраге том дом поставил, улья соорудил, загородился со стороны озера. Сказывали, у него там ветра нет совершенно, пчел никуда не сносит, зимой не вымораживает, да и в избе теплее. Тем и жил. А прозвали – потому как место тупое, тупик. Тепло там завсегда в ветреную погоду, это да. Но коли мытники заметят, то плохо будет. Бежать оттуда некуда. Склоны крутые, леса в овраге нет. Один путь: по балке до воды, а уж потом в стороны, к березняку. Но недолго передохнуть можно. Так умеешь с сетями работать?

– Покажешь, как надо – сделаю.

Проверять опущенную под лед сетку оказалось совсем не трудно. После того, как на селение опустилась мгла, Энвин убрал маскировочную ткань, они закинули бердыши за спину, словно ружья – для этого-то ремень и служил, – и двинулись на озеро. Как парень ориентировался в темноте, Андрей совершенно не представлял – но лунки они нашли без труда, разбили в них лед.

– Бери веревку и трави, пока я тяну, – пояснил Энвин. – Потом ты потянешь и затащишь ее обратно под лед.

Вот и вся хитрость. С одной стороны рыбак снасть вытягивает, раскладывает, проверяет, вынимает добычу. Потом помощник затаскивает ее обратно. Молодые люди управились меньше чем за полчаса, после чего Энвин, подвесив рядом с бердышом тяжелый кожаный мешок, быстро зашагал через озеро. Час пути – и они вошли в темную расселину, что начиналась от самой воды и уходила куда-то в глубь леса. Вековые сосны стояли у самых склонов, отчего овраг казался вдвое глубже, чем на самом деле. Глаза Андрея к этому времени уже успели привыкнуть к темноте, но пока он различал только общие контуры. Достаточно, чтобы не врезаться в стену, но слишком мало, чтобы узнать, как эта стена выглядит.

Внезапно впереди послышался истошный крик. Энвин ругнулся, бросил мешок, сдернул из-за спины бердыш, ринулся вперед. Новик тоже схватился за оружие. Но вот мешок подобрал: попробуй, найди его потом.

До дома бортника пришлось бежать метров двести. Им оказалось строение размером с пятистенок, с высоким цокольным этажом и несколькими окнами. Цоколь светлый, сруб темный, окна еще темнее – рассмотреть его снаружи подробнее Андрей не смог. А вот внутри горел огонь – небольшая масляная лампадка. Только теперь новик увидел остальных уцелевших жителей деревни. Помимо таких же молодых, как он, Энвина и Марты, здесь были двое мужчин – лет сорока, кудрявых, круглолицых, бритых, похожих друг на друга, и еще одна женщина немногим их моложе. И она самым натуральным образом рожала! Естественно, с криками и плачем.

– Хорошо, не днем, – опустил бердыш Энвин. – А то бы нас быстро вычислили.

Печь уже полыхала. Улов – шесть лещей, щуку и двух средних судаков – тут же уложили в топку, в сторонку от огня. Похоже, еды люди ждали с куда большим нетерпением, нежели нового дитя. Женщина страдала – но ее спутники постоянно поглядывали в сторону печи.

Крики усилились, начались роды. Мужчины помогали, принимая ребенка, Марта держала женщину за руку. Несколько усилий, сопровождаемых воплями, – и на приготовленной тряпочке оказался сморщенный, как черносливина, малыш, тут же недовольно заголосивший.