КЕСАРЕВО СЕЧЕНИЕ. Безопасный выход или угроза будущему? - Оден Мишель (2006)

Вот еще один пример простого вопроса, которым люди никогда раньше не задавались: «как связаны между собой различные ипостаси любви?» Мы обозначаем одним и тем же словом множество самых различных ситуаций, но каковы связи между любовью материнской, отцовской, сыновней; плотской, романтической, платонической, духовной, братской, не говоря уже о любви к родине, к природе, к Матери-Земле? Это еще один случай, когда биология дает нам ответ на еще не заданный вопрос.

Наши сегодняшние знания позволяют утверждать: о какой бы ипостаси любви мы ни говорили, к ней причастен гормон окситоцин. Еще совсем недавно считалось, что этот гормон, выделяемый задней долей гипофиза, оказывает сугубо механический эффект. Хорошо известно, что благодаря окситоцину происходят сокращения мышцы матки при рождении ребенка и плаценты, сокращение особых клеток молочных желез («рефлекс выброса молока»), сокращение простаты и семенных пузырьков у мужчин («рефлекс выброса семени»), а также сокращения матки во время женского оргазма, которые облегчают доставку семени к яйцеклетке. Оглядываясь назад, нетрудно догадаться, почему ученые и клиницисты долго не могли обнаружить столь значительного влияния окситоцина на поведение. Причина в том, что этот гормон не попадает в мозг, если его вводить внутривенно. Переломным моментом стали исторические опыты Пранге и Педерсена, которые догадались ввести окситоцин прямо в мозг нерожавших самок крыс[2]. Этого было достаточно, чтобы стимулировать у них материнское поведение: если рядом были детеныши другой крысы, они старались собрать их вместе и заботились о них. После этого не стало большой неожиданностью обнаружение в головном мозгу молекул, чувствительных к окситоцину («мозговых рецепторов»). У крыс во время родов увеличивается количество рецепторов к окситоцину в зоне мозга, которую принято называть опорным ядром терминальной полоски (bed nucleus of the stria terminalis, BNST). В эксперименте разрушение этой зоны подавляло материнское поведение, не влияя при этом на процесс родов, значит, можно сделать вывод, что окситоциновые рецепторы этой зоны играют важную роль в материнском поведении. Есть много оснований полагать, что у человека количество мозговых рецепторов к окситоцину также возрастает во время родов. Это еще один повод считать, что у женщины рождающей на свет ребенка, возрастает способность любить.

Важно подчеркнуть, что гормон любви всегда является одной из составляющих сложного гормонального баланса. Когда происходит выброс окситоцина, возникает потребность любить, и предмет этой любви может быть разным в зависимости от того, какие еще гормоны при этом выделяются. Вот почему существует много разновидностей любви. Если, например, одновременно выделяется пролактин, то любовь, скорее, будет направлена к детям, так как пролактин – типичный гормон материнства. Это как раз то, что происходит сразу после родов в физиологически благоприятных условиях, в тот момент, когда уровень окситоцина достигает наивысшего пика (если в помещении достаточно тепло, если нет помех для зрительного и телесного контакта матери и младенца, если никакие посторонние навязчивые запахи не мешают им ощущать запах друг друга)[3,] [4]. В других ситуациях внезапный выброс окситоцина не сопровождается существенным выделением пролактина. Это любовь в иной ипостаси – например, любовь к сексуальному партнеру. Поскольку пик выброса окситоцина может составлять с прочими гормонами почти бесконечное разнообразие сочетаний, существует почти бесконечное число всевозможных проявлений любви. Но окситоцин присутствует всегда.