Сегодня вечером меня должны забрать новые родители. Я натянул черный нейлоновый комбинезон, имитацию смокинга (нам раздали такие к празднику), надраил башмаки топленым свиным салом, набил и застегнул свой чемоданчик. С другими не разговариваю, в полдень не обедаю – боюсь испачкать одежду. Прочел библиотечную книжку про хорошие манеры и понял, что вилку кладут слева от тарелки, нож справа, что к мясу подают белое вино, к рыбе красное – или наоборот. Теперь я знаю, что другим богачам надо при встрече вручать свою визитную карточку, чтобы впоследствии вращаться в своем кругу, не сталкиваясь с бедняками.

Еще я изучил медали. Медали моего будущего папаши указывают не только на его принадлежность к элите военно-воздушных сил, но и на то, что он сбивал вражеские самолеты. Летчик-истребитель… Я уже готов презирать пехоту, артиллерию и военный флот. Слава авиации! Летишь себе над неприятелем и разишь его издали, не видя и не прикасаясь. Да здравствует армия! Да здравствует война! Смерть врагам! Смерть Западу!

Когда меня официально назовут «полковничьим сыном», я, вероятно, узнаю все о передвижении наших войск и тайных миссиях, о которых помалкивает пресса. Уверен, от нас скрывают все по-настоящему интересное: крупные потери, заговоры-перевороты и все такое прочее. Три «В» в моей спальне действуют мне на нервы. Как только меня приняли в богатую семью, бедные стали меня раздражать.

Полдень, три дня, пять вечера. Я прощаюсь с надзирателями, сажусь и жду семи часов в своем красивом одеянии, потрескивающем по швам. Подходит Ваня, зло на меня смотрит и цедит:

– Уверен, твой полковник – педофил.

– Ты так говоришь, потому что завидуешь. Ты даже не знаешь, что такое шоколадное пирожное!

– А ты предатель!

Понимаю, Ваня рассчитывал на мою помощь и поддержку. Но нельзя же вечно всем помогать! Я стараюсь успокоиться.

– Тебе тоже рано или поздно повезет. Вот увидишь, тогда ты поведешь себя в точности так же, как я сейчас.

Мой новоявленный папаша должен прийти за мной в семь часов вечера. В 19:30 я точно буду уплетать в кругу семьи пирожные, настоящие пирожные из настоящего масла и шоколада.

18:30. Еще полчаса – и с приютом будет покончено. Я обрету семью, обрету любовь.

18:45. Ко мне со странным видом подходит Вася, он зовет меня в душевую. Там собралась небольшая взволнованная толпа. Все задрали головы к потолку, все глазеют на повешенного Володю. На шее у него табличка: «Прятал сигареты, чтобы не платить налог». Неясно, как мой друг-толстяк забрался так высоко. Он весь синий, язык свисает наружу – гротескная и оттого еще более страшная картина.

– Это Петя… Петя его убил! – с трудом выдавливает Ваня.

Вася молчит, но глядит сурово. Он подходит ко мне, берет за плечо и ведет к незнакомому мне тайнику. Разматывает тряпку. В руках у него блестит длинный предмет – нож.

Я разглядываю его оружие. Это не находка, не покупка, а его собственное изделие: он выковал его втихаря после уроков труда в мастерской. Точь-в-точь настоящий военный кинжал!

– Ты среди нас самый сильный. Тебе и отомстить за Володю.

Я не могу шелохнуться. Думаю о моем новом папаше, летчике-полковнике. Настанет день, когда он посадит меня в свой самолет и мы взлетим… А потом он научит меня управлять самолетом. Я перевожу взгляд на толстяка Володю. Вечно он жрал, вечно ковырял в носу, свинья. Помню только, как он жрал, как пускал слюни, как медленно переваливался с ноги на ногу. Володя…

– Ты уж прости, – говорю я Васе. – Ищи кого другого. Через полчаса приедут мои новые родители. Меня эти войны больше не касаются.

Я хочу уйти, как вдруг слышу у себя за спиной голос:

– Кого я вижу! Игорек! Ты тоже не заплатил…

– Петя…

– Ишь, как наш Игорек разоделся! Прямо как буржуйский ребенок. Из твоего смокинга выйдет знатная тряпка для пыли!

Вася пытается незаметно сунуть мне в ладонь свой кинжал, но я не беру.