Мухи - Максим Кабир (2021)

– Одно другому не мешает.

– Пловец или баскетболист?

– Шахматы с третьего класса.

Она усмехнулась.

– Шестое место на районном чемпионате.

Самоирония засчитывалась как плюсик. К очаровательной улыбке и ненавязчивой манере общения.

Они поболтали об учебе, Сашу насмешили рассказы Ромы о преподавателях. Он здорово пародировал заикающегося декана.

– Я провожу, – сказал парень, когда она попыталась забрать свои пакеты. – Мне несложно.

И они пошли назад к дому, возвышающемуся в степи. Говорил в основном Рома. Описывал посвящение в студенты, археологическую практику.

Тень трехэтажного здания клином ложилась на луг. Окна казались запавшими глазами, а ризалит – орлиным носом. Подъездный портал будто бы всасывал в свою пасть тропу.

Темные пятна ползли по гипсовым фруктам, по шрамам и щербинкам.

– Тут двое детей, пацан и девчонка, муху хоронили в гробике из морковки.

Рома хохотнул:

– Своя атмосфера, да? Это тети Насти дети, из шестой квартиры. Вообще у вас соседи нормальные, спокойные.

Он передал Саше пакеты.

– Рад знакомству.

– Взаимно.

Саша пошла к фиолетовой двери.

«Он пялится на мою задницу», – подумала и удержалась, чтобы не поправить шорты.

– А как твоя фамилия? – спросил Рома.

– Алексина.

– Пока, Алексина.

Поднимаясь мимо чугунных лоз, печных заслонок, лепных карнизов, Саша Алексина улыбалась.

5

Сумерки

У их звонка была отвратительная лающая трель. Квартира неуловимо изменилась, словно стала еще больше. Вечерние тени не скрадывали пространство, а напротив, странно отдаляли стены. В коридоре клубилась темнота, а кухонный свет почти не выплескивался за порожек.

Саша, прислонясь лопатками к холодильнику, прихлебывала квас. Мама доставала расспросами: что за мальчик, где живет, что у него за семья. Снова строили планы, поглощая вкуснейшую запеканку, отбивные и салаты.

В какой-то момент, посмотрев в коридор, Саша обнаружила, что дверь чулана открыта.

Дверное полотно в летней кухне дяди Альберта вечно закрывалось само собой, если его не подпереть.

– Добавки?

– Боже упаси. Я сейчас лопну.

– Ты слишком худенькая.

– Жирная, как свинья.

Дядя Альберт называл ее ласково «худышечка». А маму «Танчик».

«Какой же он был классный», – затосковала Саша.

С состраданием взглянула на маму. Каково это – лишиться любимого мужчины, знать, что он никогда не погладит тебя, не обнимет во сне, не приголубит?

Что он истлел в деревянном обшитом атласом коробе.

Не проходной мальчишка, не Лешка, а именно тот самый, твой-твой-твой мужчина…

Саша помогла маме вымыть посуду и пошла через тенистый коридор, через гостиную, на балкон.

Он походил на корабельную корму, с изогнувшимися под острым углом перилами.

Стульев определенно не хватало. Сидеть, свесив ступни между прутьями, курить – когда мама будет на дежурствах, – выпуская колечки.

Корма целилась в болотце, истончившееся и высохшее русло Змийки. Высоченные стебли качались над лужами, звенели в сгущающихся сумерках насекомые.

«Интересно, – подумала Саша, – если кинуть туда, в гущу камыша, связанную ведьму, комары за ночь высосут всю ее кровь? Пять литров отборной ведьмовской крови»…

Прошлым летом они ходили в поход, и Сашины ноги подверглись массированной атаке комарья. Икры опухли и жутко свербели, вынуждая хныкать. А Леша, вместо того чтобы утешить, заявил при всех, что задолбался терпеть ее капризы. Он и до того говорил ей разные гадости, мол, не хочет ограничиваться одной девушкой, дескать, парень должен иметь много любовниц, а не одну…

«Его бы тоже туда, в камыш», – сказала Шура.

«На часок», – неожиданно согласилась Александра Вадимовна. В гостиной мама включила телевизор. Заиграла тревожная музыка.