Ладога - Дмитрий Ермаков (2020)

В кабинете, который раньше занимал Звягинцев, а потом Вилков, был собран экстренный совет. Организатором совещания выступил Валентин Сбруев. Он один из немногих в бункере не пострадал от репрессий и во время последующих событий тоже не получил ни царапины. Глашатай отсиделся в укромном уголке и вылез ровно в тот момент, когда понял, что убивать больше не будут. На Сбруева смотрели косо, но обвинить ни в чем не могли. С новой властью глашатай сотрудничал, но в репрессиях не участвовал. Так, выполнял мелкие поручения. Даже усиленного пайка не получал.

В кабинете председателя собрались Василий Васильевич Стасов, один из лидеров Оккервиля, опытный управленец и хозяйственник, Жанна Негода, проявившая неординарные организаторские способности в экстренной ситуации, и Лена Рысева. Жанна с трудом говорила, то и дело давилась кашлем, но к разговору прислушивалась очень внимательно и периодически вставляла реплики.

Пришел и Игнат Псарев. Алиса тщательно обработала пулевое ранение, перевязала мужа. В итоге на совещание Пес явился с перебинтованной рукой, злой и страшно уставший.

– У-у, ироды. Срывать с больничной койки бедного раненого сталкера… – ворчал Игнат, располагаясь на койке Вилкова. Он демонстративно закинул ноги на спинку кровати и уставился в потолок, всем своим видом показывая, какое огромное одолжение он делает, находясь здесь.

– Больше что, совещаться не с кем? – продолжал бормотать себе под нос Пес.

– Представь себе, не с кем, – отозвался Стасов, смерив сталкера хмурым взглядом. – Одни трупы. Почти все мужики – того. На том свете. Или как Молот – ни ходить, ни говорить не могут.

Лена всхлипнула. Она пришла на совещание прямо из больничной палаты. Там девушка провела последние сутки, не отходя от израненного товарища ни на шаг. Если бы не просьба Василия Васильевича, она бы не оставила Бориса без присмотра ни на минуту.

– То есть… В общине не осталось мужчин? – Игнат перестал ворчать, сел на койке.

– Почему не осталось? Остались. – Жанна покосилась на Сбруева. – Глашатаи там всякие.

Валентин закусил губу. Он явно хотел сказать что-то в защиту своей работы, но сдержался.

– Или поварята, – продолжала Негода. – Лютый выжил. И другие. Но глобально – да. Этот, мать его, заговор стоил нам полусотни жизней. Почти все – мужчины.

– Че? – сталкер не поверил своим ушам. – Пятьдесят… трупов?

– Сам прикинь. Охрана Звягинцева – раз. – Стасов загнул один палец. – Группа, которую послали убить Звягинцева, – два. Все – двухсотые. Почти все заговорщики, включая самого Алика. Это три. Еще человек десять расстрелял Вилков…

– И батюшка погиб, священник наш… – Жанна смахнула набежавшую слезинку.

– Дела-а, – Псарев печально покачал головой. – И че теперь делать?

– Че делать, пахать, – отвечал Василий Васильевич. – За себя и за того… покойника. Иначе общине кирдык. Но в одном Альберт оказался прав. Меньше народа – больше кислорода.

– Ты к чему клонишь? – насупился сталкер. Его ни капли не смущало то, что Стасов был его лет на пятнадцать старше и долгие годы формально считался руководителем Оккервиля.

– Он говорил, что для спокойной жизни многих нужно убить некоторых. Он именно это и сделал. Правда, на убой пошли не «бездельники», а как раз наоборот, самые работоспособные люди.

– Погоди-погоди.

Игнат встал с места, пододвинул пустой табурет и сел на него, оказавшись прямо напротив Стасова.

– Че ты тут такое умное свистишь, Василич? Не пойму, тупой, наверное. Ты оправдываешь его? Этого палача ублюдочного?

– Я? Да ни боже мой. – Стасов всплеснул руками. – Но факт есть факт. Кормить теперь нужно куда меньше ртов.

– Только вот кормить некому, – добавила Лена Рысева.

– И проблему нехватки мужиков вся эта история только усугубила… – прошептала Негода с тяжелым вздохом.

В комнате на долгое время воцарилась тяжелая тишина.