Уступ сузился и оборвался, и Степан, не замедляя бег, прыгнул вперед, туда, где из-под карниза вновь выныривала тропа. Приземлился на ноги, и правое колено полыхнуло болью. Степан вскрикнул, но тут же заковылял вперед, опираясь на ствол карабина. К шороху за спиной добавился скрежет ползущих вслед за песком скальных обломков, а потом эти неуверенные звуки исчезли, поглощенные оглушающим рокотом камнепада. Степан обернулся и увидел, как вся скала, закрывавшая полнеба, поползла вниз по склону, обваливаясь и осыпаясь. Огромные блоки отслаивались от стен вместе с повисшими на них людьми и плыли вниз среди стремнины из камней и песка. Сверху на них рушились новые и новые обломки, погребая под собой тех, кто шел вслед за Степаном, а потом все исчезло в облаке пыли. Степан неожиданно для самого себя тонко хихикнул и уселся на тропу, завороженно глядя, как поднимаются в небо серые клубы.

Когда пыль осела, воспаленным глазам Степана предстала лишь широкая морена, протянувшаяся языком аж до самого ручья далеко в долине. Он еще посидел, всматриваясь в мешанину камней, но нигде не увидел ни следа человека. На краткий миг ему показалось, будто вдалеке среди серой палитры виднеется белая рука. Он глянул в прицел и понял, что ошибся. Тогда Степан равнодушно пожал плечами, встал и похромал к базовому лагерю.

Он шел, глядя под ноги и используя карабин как костыль. Озадаченные куропатки, пролетавшие мимо, смотрели на странного человека, бормочущего что-то себе под нос, и тревожно перекликались в вечернем небе. Степан не обращал на них внимания. Когда день сменился ночью, а та – серым рассветным сумраком, впереди на тропе показался человеческий силуэт, и до ушей донесся голос Угара:

– Степан! Ты жив? Слава богу! Я думал, накрыло тебя! Грохот стоял, аж на лагере слышно было! Я пытался вертушку вызвать, но трубку никто не взял. Звонил ментам и в МЧС поселковый, но там тоже глухо.

Степан тихонько прыснул. Весь поселок сейчас лежал далеко у него за спиной, погребенный камнепадом, но Угар не мог этого знать.

– Ты Басурмана видел? Сам цел? – Угар остановился, в его голосе послышались тревожные нотки. – Степан? Ты чего?

Вместо ответа Степан сделал еще несколько шагов, вскинул оружие и выстрелил Угару в голову. Передернул затвор, разряжая, и пошел дальше. Он перешагнул через Угара и двинулся на юг навстречу разгорающемуся дню.

Степан долго сидел за палаткой на берегу реки, глядел в темные воды, а над головой в зияющей бездне одна за другой загорались далекие ледяные звезды и складывались в неведомые, неизвестные созвездия. Он смотрел в воду и видел те недосягаемые глубины, что открылись его взору в небесах позапрошлой ночью. Те, что мерцали сейчас у него над головой. Теперь он глядел в них без страха, потому что нет смысла бояться того, что любит тебя. Того, для кого ты лишь дитя, заплутавшее в темноте, которую по ошибке принимаешь за жизнь. Степан силился вспомнить своих друзей, но их лица оплывали и выцветали в его голове. Остатками разума он желал, чтобы Басурман или Угар вышли из палатки и позвали его по имени, но он и сам уже не помнил собственного имени, а потом и это желание ослабело и убежало вниз по течению.