Жить жизнь - Анна Богинская (2018)

Он закурил еще одну сигарету. Курил и смотрел вдаль. Затем ответил коротко:

— Ничего.

Анна вздохнула: Виталик оказался прав.

— Две недели заканчиваются в субботу, — напомнила она.

— У меня есть время, пока швы не сняты, — гася окурок в пепельнице, задумчиво пробормотал он и спросил: — Что Люся хочет мне предложить?

— Она возвращается во вторник. Я организую тебе обед с ней — она сама обо всем расскажет.

— Нужно встретиться с Люсей как можно быстрее. Пойдем спать, — повторил Матвей, подавая ей руку.

* * *

Открывая дверь ванной, она слышала голос Матвея — он разговаривал с кем-то по телефону. Напряжение витало в квартире все утро. Он был молчаливым, озадаченным и удрученным. Анна быстро прошмыгнула в спальню мимо него.

— Аня! — окликнул ее Матвей. Она выглянула из-за двери. — Мама, я перезвоню, — быстро сказал он в трубку. — Подойди, хочу посмотреть, стерильна ли повязка.

Она медленно подходила к нему. Опять накрывало непонятное стеснение. Анна присела рядом. Матвей проверил пластырь. Она хотела встать, но он удержал ее за запястье и посмотрел в глаза.

— Аня, — несколько обреченно сказал он. — Не нужны мне все дары мира. Что мне сделать, чтобы Богинская меня полюбила?

— Матвей, почему ты решил, что я тебя не люблю?

— Твоя любовь какая-то странная — не такая, как у всех, — многозначительно ответил он.

— Не понимаю, в чем странность?

— Ты не звонишь мне, например.

— Матвей, я не звоню не потому, что не хочу. Я звонила вначале, но ты все время не брал трубку. Поэтому не звоню — не хочу мешать. Не хочу контролировать тебя, не хочу надоедать, не хочу отвлекать от работы. Я думаю, если у тебя есть время и желание, ты позвонишь сам.

— Но женщины не ведут себя так! — возмущенно заявил он. Анна улыбнулась. — Ты очень сложная, Аня.

— Мужчины тоже не ведут себя так, как ты. Но я же приняла это, — Анна замолчала. — Может, другие женщины ведут себя иначе, но я — так. И я не сложная, Матвей. Со мной все просто. Если ты хочешь, чтобы я звонила чаще, делай это же. — Матвей напряженно смотрел на нее. — Или хотя бы скажи: «Аня, ты можешь звонить мне так часто, как только захочешь. Я рад твоим звонкам».

— То есть даже самые сильные чувства не смогут заставить тебя бороться за меня или добиваться? — Матвей сделал акцент на слове «сильные».

— Я не нуждаюсь в жалости и убеждена, что насильно мил не будешь. В моем понимании сильные чувства не будут преследовать человека. Такие чувства подразумевают любовь к личности. Поэтому мои чувства означают уважение к Его желаниям. И если Его желание — мне не звонить, значит, я не буду навязывать свое присутствие. Я принимаю Его выбор.

— Может, ты просто никогда не любила по-настоящему? — недоверчиво спросил Матвей.

— Любила, — Анна вспомнила свои чувства в утро перед операцией. — Любовь в моем понимании — это уважение к свободе человека, а не слепое желание владеть им. Когда ты хочешь владеть и контролировать, а значит, управлять, это страсть, это удовлетворение амбиций, это повышение собственной значимости, это все что угодно, но только не любовь, — Анна смотрела на него. — Я многому научилась именно благодаря тебе, Матвей, — задумчиво сказала она.

— Чему? — удивился он.

— Меня раздражали твои опоздания — я посмотрела на себя в зеркало, сделала выводы и отключила это. Ты не звонил мне двадцать раз на день, как Стас, например, — я пересмотрела свое отношение и к этому тоже. Я поняла, что есть люди, для которых работа важнее, чем все остальное. Я приняла тебя таким, какой ты есть. И не собираюсь тебя менять или заставлять быть тем, кем ты быть не хочешь.

Матвей удивленно смотрел на нее.

— Я не верю тебе.

— А зря.

«Как еще я могу ему объяснить это?» — грустно подумала она. Матвей молчал. Он отпустил ее запястье — Анна восприняла это как окончание разговора. Она встала с дивана и направилась в гардеробную.