Слепая вера - Владислав Гайдукевич (2019)

Только вообразите, что у вас появился шанс, шанс, что за всей болью, за всеми страданиями, которые вы переживаете и испытываете ЕЖЕДНЕВНО, за страхом и мучениями последует вечная блаж. Вам нужно лишь соблюдать пару дополнительных правил по личной инициативе, что уже роскошь по тем временам, и на вас снизойдет облегчение. Что ваша жалкая жизнь, в худших условиях какие только можно представить, окупит себя, и что все ваши мучители обязательно за все поплатятся. Теперь ведь стало легче, верно? Теперь уже не так сложно переносить боль и страдания, потому что знаешь ЗАЧЕМ, теперь вся жизнь стала такой осознанной, в ней появился смыл. Вот зачем нужна была религия человеку тех времен, но зачем она Вам?

Глава IV. Осознанность

Итак, вы уже нашли себе стоящую причину верить? Или же все еще ссылаетесь на «ну все верят, и я», «мамуля меня научила», «ну как-то просто верю». Я лишь хочу, чтобы вы осознали факт, что, если вас крестили в детстве, или научили молитве, ритуалам, обрядам – это не принуждает вас к вере. Верить – это всегда и в любом контексте должно быть осознанным выбором, нельзя заставить верить, можно лишь заставить делать вид, что веришь, и со временем маска так прирастает, что ты веришь по инерции, веришь, потому что так надо, веришь, потому что и все верят, но так нельзя, понимаете? Я все еще настаиваю, чтобы вы осознанно сели и задумались, верите ли вы, и если да, то зачем?

Глава V. С точки зрения

В данную главу я внесу высказывания вероятно знакомых вам деятелей науки касательно нашего сегодняшнего вектора беседы.

Открывает «хит-парад» Альберт Эйнштейн:

*… был глубоко религиозным до 12 лет, когда моей вере настал резкий конец. Вскоре, благодаря чтению научно-популярных книг, я стал убеждаться, что многое в библейских историях не может быть правдой. Следствием этого было прямо-таки фанатическое свободомыслие, соединённое с впечатлением, будто государство обманывает молодёжь; это был сокрушительный вывод. Такие переживания породили недоверие ко всякого рода авторитетам и скептическое отношение к верованиям и убеждениям, жившим в окружавшей меня тогда социальной среде. Этот скептицизм никогда меня уже не оставлял, хотя и потерял свою остроту впоследствии, когда я лучше разобрался в причинно-следственных связях…

* Идею личного Бога антропологической концепции я не могу воспринимать всерьёз. Я также чувствую, что не предоставляется возможным представить себе желание или цель вне человеческой сферы. Мои взгляды близки к Спинозе: восхищение красотой и вера в логический порядок вещей, которые мы можем понять смиренно и только частично.

* Я не верю в персонифицированного Бога и никогда не отрицал этого, но выразил это отчётливо. Если во мне есть что-то, что можно назвать религиозным, то это, несомненно, беспредельное восхищение строением Вселенной в той мере, в какой наука раскрывает его.

* Слово «Бог» для меня не более, чем выражение и продукт человеческих слабостей, Библия – свод благородных, но все же примитивных легенд. Никакая интерпретация, даже самая изощрённая не сможет для меня это изменить. Эти изощрённые интерпретации весьма разнообразны по природе и почти не имеют ничего общего с оригинальным текстом

* Научные исследования могут уменьшить суеверие, поощряя людей думать и смотреть на вещи с точки зрения причины и следствия. Несомненно, это убеждение о рациональности и упорядоченности мира, которое сродни религиозному чувству, лежит в основе всех научных работ более высокого порядка…