Путь к себе - Михаил Гинзбург (2021)

— Для того чтобы он сменился на зеленый и мы могли отсюда выйти, Вы должны разрешить конфликт в самой ситуации. Думаю, что теперь это Вам будет несложно. Вы чье место хотите занять — ученика или учительницы?

— А что, разве за учительницу тоже можно?

— А почему бы и нет?

— Тогда я за нее попробую.

— Пожалуйста.

— Василий Федорович отошел к задней стене и пощелкал выключателями на пульте. Васюта подошел к доске и остановился рядом с застывшей фигурой учительницы.

— Ну, — подсказал Василий Федорович, Воронцов…

— Воронцов! — несмело сказал Васюта.

Восковая фигура, в течение всего разговора безмолвно сидевшая рядом с ним, с готовностью поднялась из-за стола.

— Воронцов, ты, э-э-э, стихотворение выучил?

— Нет, не выучил, — незамедлительно отозвалась фигура.

— А почему?

— Не выучил, и все.

— Может быть, у тебя, э-э-э, была уважительная причина?

— Нет. Просто я Маяковского не люблю. Он мне не нравится.

Васюта растерянно оглянулся. Что делать дальше?

— Почему же это он тебе не нравится? — спросил Васюта, чтобы потянуть время.

— Потому что стихи у него плохие.

— Стихи плохие? — медовым голосом протянул Васюта. — А вот я тебе, Воронцов, сейчас как врежу, чтобы дурака не валял!

— Стоп! — крикнул Василий Федорович. — Что происходит?

— А чего он, — обиженно сказал Васюта. — Я же его спрашиваю: может, уважительная причина была? Он должен сказать: да, мол, была, и объяснить, какая. И все было бы в порядке. А он опять начинает…

— Да ничего он Вам не должен. Чуть-чуть изменилась ситуация, а Вы уже и растерялись. Нельзя же так. Коли не нравится человеку Маяковский, так что с того?

— А может, ему и школа не нравится? — угрожающе спросил Васюта.

Василий Федорович недовольно поморщился.

— Было уже. И мы видели, к чему привело.

Давайте еще раз. С того места, где остановились.

Васюта вернулся к доске. Восковой Воронцов по-прежнему стоял у стены.

— Так, значит, не нравится тебе Маяковский? — начал Васюта.

— Не нравится, — немедленно подтвердила фигура.

— А кто же тебе нравится? Может, Есенин?

— Мандельштам, — незамедлительно сообщила фигура.

«Ах ты, чучело гороховое", — подумал про себя Васюта. В поэзии он был не силен и Мандельштама не читал. Мельком Васюта взглянул на Василия Федоровича; тот сидел довольный, с улыбкой от уха до уха. Что-то надо было делать.

— Ну что же, — осторожно начал он, — в таком случае почитай нам стихи твоего любимого поэта Мандельштама, мы с удовольствием послушаем.

А Маяковского все-таки надо выучить, это программный материал. Восковой Воронцов молча стоял у своего стола. Васюта взглянул на дверь: над ней горела зеленая лампочка.

— Браво, — сказал Василий Федорович и поднялся с места. — Поздравляю. Можем идти дальше.

Он направился к двери. Свет в комнате начал постепенно гаснуть.

Перешагнув порог, Васюта остановился и спокойно стал ждать в темноте. Дверь, через которую они вошли, закрылась за ними. Свет усилился настолько, что стало возможным различать контуры помещения. Васюта увидел, что они находятся на кухне. Кухня почти ничем не отличалась от его собственной. За столом сидели три восковые фигуры: мужчина, женщина и мальчик, по виду — Васютин ровесник. Рядом со столом стоял свободный табурет. Васюта вопросительно взглянул на Василия Федоровича.

— Совершенно верно, — кивнул тот. — Это для Вас. Присаживайтесь. «Ну теперь-то нас не проведешь», — подумал Васюта и уверенно сел на табурет. Едва он сел, как фигуры задвигались. Мальчишка опустил голову, а мужчина и женщина с двух сторон развернулись к нему.

Первой начала женщина.

— Опять ты являешься домой в час ночи! Что же это такое! И когда все это кончится!

— А чего такого особенного? — пробурчал парень. — Ну, гуляли, ну, задержался немного.