Искушение - Трейси Вульф (2020)

– Я не могу этого знать.

Я хочу взять лобзик, но, когда берусь за ручку, мою руку пронзает адская боль. Я стискиваю зубы и все равно продолжаю держать его, но после пары попыток понимаю, что из этого ничего не выйдет.

Внутри меня нарастает гнев. Я знаю, что неразумно сердиться после избиения, под которое я подставился нарочно, но от этого моя ярость не утихает. Мне плевать на все эти удары, плевать на сотрясение мозга и выбитое плечо, но что до кисти руки и этого последнего урока… то, что мне придется его пропустить, напрягает меня больше, чем я готов признать.

– Вряд ли мы сегодня сможем позаниматься резьбой, – говорит Уотерс, и в его голосе с четкой артикуляцией нет ни капли сожаления.

– Я справлюсь, – отвечаю я сквозь зубы. – Мне просто нужен другой инструмент.

Но что бы я ни пытался использовать – нож для резьбы, стамеску, долото, – я не могу добиться нужного результата.

Наконец я сдаюсь, досадуя на свое бессилие, и, швырнув стамеску на верстак, начинаю смотреть в окно.

– Вы можете идти, – небрежно говорю я Уотерсу. Ведь он, в конце концов, всего лишь мой домашний наставник.

За моими словами следует долгое молчание, затем вздох, словно исходящий из самых глубин его существа.

– С тобой все будет хорошо, мой мальчик.

– Я могу за себя постоять, пусть даже теперешний мой вид говорит об обратном.

– Я никогда в этом не сомневался. – Он кладет руку мне на плечо, и я не могу не думать о том, что сейчас он дотронулся до меня впервые за все те десятилетия, что учит меня.

– На тот случай, если мне больше не представится случай сказать тебе это, для меня было большой честью быть твоим наставником все эти годы. Я…

– Вы не обязаны это говорить, – отвечаю я, чувствуя, что мое сердце начало биться в два раза быстрее.

– Я вообще не обязан говорить хоть что-то, – резко бросает он, артикулируя слова еще четче, чем обычно. – Однако это не умаляет правдивости того, что я хочу сказать.

Он замолкает, делает глубокий вдох и медленный выдох.

– Мой мальчик, наблюдая за тем, как ты растешь в этом… доме, я боялся увидеть, каким человеком ты станешь.

– Да, знаю. Я ни на что не гожусь.

– Это не то, что я собирался тебе сказать.

– Вы и не обязаны это говорить, – отвечаю я ему, стараясь не обращать внимания на то, что его слова ранят меня больнее, чем тысяча ударов. – Я знаю, какой я.

– Правда? – В этих словах заключено больше насмешки, чем я когда-либо слышал от Уотерса. – Неужели?

Я машу рукой в сторону дивана, стоящего в середине комнаты – и он мгновенно распадается в прах.

– Я… я выродок. Ошибка природы.

– Ты то, чем хочешь быть, – отвечает он.

– Если бы только это было правдой. – Я беру деревяшку здоровой рукой и начинаю вертеть ее. – Я знаю, что я собой представляю. Знаю, от кого я произошел.

– В том-то и дело, мой мальчик. Твое происхождение – это лишь ничтожная часть тебя. – Он окидывает меня взглядом с головы до ног. – То, что ты сейчас выдержал, доказывает это.

– Это были пустяки, – говорю я.

– Нет, не пустяки. Не унижай себя – или меня, – пытаясь утверждать, что это не так.

Он смотрит на деревяшку, которую я по-прежнему верчу в руках.

– Твое происхождение и то, что ты терпишь, – это лишь малая часть того, что ты собой представляешь и чем ты можешь стать. Главное – это то, что находится внутри тебя и что ты с этим делаешь.

– Я показал вам, что у меня внутри. – Я смотрю туда, где только что был диван.

– Нет, ты показал мне, что ты можешь сделать. Это не одно и то же. – Он берет у меня деревяшку и кладет ее обратно на верстак. – Ты можешь использовать свой дар не только для того, чтобы разрушать.

– Неправда.

– Правда. – Он кивком показывает на деревяшку. – Давай, попробуй.

– Моя рука…

– На сей раз тебе не надо использовать руки.