Мрачные тайны - Микаэла Блэй (2021)

– Чтобы расследование смерти Лив Линд проводилось корректно, с уважением к потерпевшей. Разве это так странно? Желаете прокомментировать ваши коллегиальные разговоры или хотите, чтобы я включила их в утреннюю программу новостей без всяких комментариев?

Он снова бросил трубку.

Не успев даже подумать, что делает, она позвонила Уве. Тот ответил сразу же, словно сидел и ждал ее звонка.

– Подожди минутку.

Судя по звуку, он зашел куда-то и закрыл за собой дверь.

– Где ты была, черт подери? Я пытался связаться с тобой все лето.

– Теперь я здесь.

– Поднялась с петухами, да? Два месяца не проявлялась, а теперь звонишь как ни в чем не бывало!

Не давая ей вставить ни слова, он сказал:

– Наше сотрудничество больше не может продолжаться.

– Очень даже может.

Что он такое затеял? Неужели все разом сошли с ума? Уве – пресс-атташе полиции Стокгольма. Сотрудничали они давно. Эллен платила ему за то, чтобы получать информацию о расследуемых преступлениях и о событиях в полиции. Нельзя сказать, чтобы она этим гордилась, но именно так приходилось поступать большинству журналистов, чтобы получить сведения, с которыми они, в свою очередь, обращались правильно. В большинстве случаев.

– В прошлый раз мы сильно рисковали, – продолжал он.

– Это ты рисковал, и, будь я на твоем месте, была бы посговорчивее: подозреваю, что будет не очень приятно, если в СМИ просочится информация о том, как ты и твоя жена пытались захапать вознаграждение нашедшему. Хочешь знать, как я с ним поступила? Отец Люкке настаивал, что вознаграждение положено мне, поэтому я решила, что семья создаст фонд в память о Люкке, который будет поддерживать «Брис»[3] и другие подобные организации. Мама и мачеха Люкке вместе возглавили этот фонд.

Этим решением Эллен осталась очень довольна. Таким образом все могли как-то загладить то, как они обращались со своей дочерью, и вместе с тем поддержать деятельность, помогающую другим детям.

– Все я знаю, я об этом читал. И что, кем ты теперь себя возомнила? Матерью Терезой? Ты не можешь меня засадить – мы с тобой в одной лодке, и я утащу тебя за собой на дно. Наверное, тебе не надо напоминать, что давать взятки – противозаконно?

– Я только что беседовала с одним твоим коллегой из Нючёпинга, они сильно облажались. Послушай-ка вот это.

– Что ты делаешь в Нючёпинге?

– Убийство Лив Линд.

«Больше ему необязательно знать», – подумала она, открывая аудио файл.

– Это Бёрье Сван, возглавляющий предварительное следствие.

Она воспроизвела ему аудиофайл. Прежде чем Уве успел что-либо сказать, добавила:

– А еще он угрожал мне. Как ты относишься к тому, что твои коллеги позволяют себе такого рода высказывания? Правильно ли доверять им расследовать убийство с таким настроем? Получит ли Лив Линд то внимание, которого заслуживает?

– Она умерла.

Он рассмеялся.

– Извини, я не смог удержаться. Успокойся, пожалуйста.

– Что?

– Перестань, это всего лишь профессиональный сленг. Интересно было бы послушать, как вы там у себя в редакции разговариваете.

– Думаешь, шведский народ согласится с тем, что это всего лишь профессиональный сленг?

– Чего ты хочешь, Эллен?

– Я желаю знать все об убийстве Лив Линд.

Ханна, 07:25

Ханна медленно спускалась по лестнице. Остальные члены семьи все еще крепко спали. Стоффе вернулся домой накануне поздно вечером, у него не было сил обсуждать случившееся. Ранее днем он также не пожелал говорить об этом по телефону. Ханне трудно было заснуть, и в конце концов она перешла в гостевую комнату, чтобы не слышать храп Стоффе и поспать хотя бы несколько часов, прежде чем идти на уроки.

Скоро пора будить Карла и Алису, чтобы они не опоздали в школу, – это будет выглядеть нехорошо и лишь привлечет к ним нежелательное внимание.