Егерь Императрицы. Унтер Лёшка - Андрей Булычев (2020)

– Можно, Пётр Ляксеич, айдати, – шепнул он. – Тихо всё там, ползите за мной. Они проползли от плетня до ближайших палаток, и там уже Цыган поднялся на ноги, отряхиваясь. – Всё, можно не бояться теперича, караулы только у плетней ходють, пойдемте уже за мной.

В большой закопченной до черноты палатке слышалось какое-то скрябанье и скрежет. Зайдя вовнутрь, Егоров увидел освещённую несколькими светильниками походную мастерскую, с небольшими верстачками, столиками и скамейками внутри. Всюду здесь лежали груды различных инструментов, стволов, ружейных лож, пружин, скоб и непонятных железок. Внутри палатки работало трое. Один из мастеров, самый пожилой из троицы, которому на вид было более чем за пять десятков годков, одетый в меховую безрукавку и в короткие валенки, подошёл к посетителям. Голова его была совершенно плешивая, а чумазое лицо было какое-то острое и напоминало чем-то испачканного в саже зверька.

– Что надо-то, сержант? – проскрипел он каким-то простуженным, с хрипотцой голосом и уставился вопросительно на Лёшку.

– Гляньте, господин мастер, – только и произнёс Алексей, снимая с себя винтовальную пищаль.

– Господин ма-астер, – медленно, словно пробуя слово на вкус, выговорил оружейник. – Давно меня никто так здесь при встрече не называл. Ну давай мне это своё чудо, – и он подтянул винтовку к себе. Минут двадцать он молча, не говоря никому не слова, разглядывал, тёр, щёлкал её казённой частью, собирал и разбирал механизм замка. Затем посмотрел внимательно на Алексея и проговорил: – Занятное ружжо у тебя, сержант, давненько я подобного не встречал. Сработано оно в Голландии годков эдак тридцать-сорок назад хорошим мастером и содержалось потом отменно. Трофей, небось? – и он опять взглянул на Лёшку.

– Трофей, – кивнул, соглашаясь, тот. – Мной лично в последнем бою была сия винтовальная пищаль взята.

– Ну-ну, – покачал головой оружейник. – Хозяин её прежний, видать, что большой любитель оружия был, и содержал он пищаль эту хорошо, ни одной ржавчинки я в ней при осмотре не нашёл. Ну что сказать, механизм у неё полностью исправен, ствол не исстрелян и нарезы не стёрты, да и вообще похоже, что из неё мало стреляли, видать, берегли сильно. От меня-то, что здесь нужно?

– Шомпол, пороховая мерка и пулелейка надобны, господин мастер, – ответил Лёшка. – Ствол уж больно тут необычный, шестнадцать граней звёздочкой, и калибр у него маленький, трудно заряжать её будет, зато стрелять она должна отменно, баллистика у пули, если её правильно подобрать, станет твёрдая, думаю, на шагов семьсот прямого выстрела хватит, а может быть, даже и более того.

– Ого-о, вы второй раз за сегодняшний вечер поражаете меня, юноша, – удивлённо покачал головой мастер. – Откуда такие знания и слова у молодого егеря только? Такое чувство, как будто я снова на Тульском казённом заводе в его калибровочной мастерской оказался, – оружейник задумался о чём-то своём и на целую минуту замолчал… – Нда-а, – наконец-то он вернулся к голландской винтовке, – задача эта, конечно, сложная, но вы мне определённо нравитесь, и я за неё берусь. Вообще, мне и самому будет интересно заняться чем-то новым, не всё же здесь весь вот этот хлам перебирать, – и он кивнул на груду брошенного в углу оружия. – Цену я вам за работу скажу, не торгуясь, по трудной работе будет и её стоимость, – и он, подумав, решительно кивнул головой, – три рубля, хорошо, для вас пусть будет два с полтиной, но другому я бы даже гривенник не скинул.

– Годится, – кивнул, соглашаясь, Лёшка. – Сколько времени потребуется на сей ответственный труд?

– Дня три мне будет точно нужно. Работа здесь весьма тонкая, особенно по калибровке, всё остальное – это уже так, мелочи. Самое хорошее, что пищаль не разряжена и внутри её родная пуля забита, как её извлечь – это я придумаю, а там уже и саму работу начну. Зайдёте сами или можете своего человека с деньгами прислать, я его уже знаю и ему верю, а задаток, рубль, вы сейчас оставите.