Убийство Роджера Экройда - Агата Кристи (2015)

– Но что мне было делать? – продолжала Каролина, не заметив моего сарказма. – Женщина что-то сказала, я не расслышала что, а Ральф ответил сердито: «Моя милая, разве не ясно, что старик наверняка оставит меня без гроша? За последние годы я ему изрядно надоел. И теперь достаточно пустяка, чтобы все полетело к черту, а нам с тобой нужна звонкая монета. Я буду богат, когда старик окочурится. Он скаред, но денег у него куры не клюют. И я не хочу, чтобы он изменил свое завещание. Не надо волноваться и не надо вмешиваться, я все улажу». Это его подлинные слова. Я помню точно. К несчастью, в этот момент я наступила на сухой сучок, и они сразу начали шептаться и ушли. Я, конечно, не могла бежать за ними и поэтому не знаю, с какой женщиной он был.

– Вот досада! – сказал я. – Но ты, наверное, поспешила в «Три кабана», почувствовала себя дурно и прошла в буфет, чтобы подкрепиться капелькой коньяка, а заодно убедиться, на месте ли обе официантки.

– Это не официантка, – твердо сказала Каролина, – я бы сказала, что это Флора Экройд, только…

– Только в этом нет никакого смысла, – докончил я.

Моя сестра начала перебирать окрестных девушек, рассматривая все «за» и «против». Воспользовавшись паузой, я бежал.

Я решил зайти в «Три кабана», так как Ральф, вероятно, уже вернулся. Я близко знал Ральфа. И понимал его лучше, чем кто-либо другой в Кингз-Эбботе: я знал его мать, и мне было ясно многое, чего другие в нем не понимали. В некотором отношении он был жертвой наследственности. Он не унаследовал роковой склонности своей матери, но у него был слабый характер. Как справедливо заметил мой утренний знакомец, он был необычайно красив. Высокого роста и безукоризненного сложения, темноволосый, как и его мать, с красивым смуглым лицом и веселой улыбкой, Ральф Пейтен был рожден, чтобы очаровывать, что ему легко удавалось. Ветреный, эгоистичный, он не отличался твердыми принципами, но тем не менее был на редкость обаятелен и имел преданных друзей. Обладал ли я влиянием на мальчика? Я полагал, что да.

В «Трех кабанах», узнав, что капитан как раз вернулся, я вошел к нему в номер, не постучав. На минуту я заколебался, вспомнив о том, что слышал и видел, но опасения, что он мне не слишком обрадуется, оказались напрасными.

– Доктор Шеппард! Как приятно! – Он шагнул мне навстречу, протягивая руку. Улыбка осветила его лицо. – Вы единственный человек в этом проклятом месте, кого я рад видеть.

– Чем провинилось это место? – удивился я.

– Долгая история. – Он досадливо рассмеялся. – Мои дела плохи, доктор. Можно предложить вам выпить?

– Спасибо, не откажусь.

Он позвонил и бросился в кресло.

– Сказать правду, я черт знает как запутался. Не пойму, что и делать.

– А что случилось? – спросил я сочувственно.

– Мой отчим, черт его дери.

– Что же он сделал?

– Он еще ничего не сделал. Вопрос в том, что он сделает.

Вошел официант и принял заказ. Когда он принес его и ушел, Ральф некоторое время хмуро молчал, сгорбившись в кресле.

– Вы очень встревожены? – спросил я.

– Да. На сей раз мне придется довольно туго.

Необычная серьезность его тона убедила меня в том, что он говорит правду. Должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы Ральф стал серьезен.

– Если нужна моя помощь… – осторожно начал я.

Но он решительно покачал головой:

– Вы очень добры, доктор, но я не имею права впутывать вас в эти дела – я должен справиться с ними один. – И, помолчав, добавил слегка изменившимся голосом: – Да, один.

Глава 4

Обед в «Папоротниках»

Около половины восьмого я позвонил у парадного входа в «Папоротники». Дверь с похвальной быстротой открыл дворецкий Паркер. Вечер был чудесный, и я пришел пешком. Пока Паркер помогал мне снять пальто, через большой квадратный холл с пачкой бумаг прошел секретарь Экройда – Реймонд, очень приятный молодой человек.