Ты мой закат, ты мой рассвет - Субботина Айя

Надеялся, конечно, что пронесет, потому что достаточно припугнул эту «красавицу» и по своей воле она бы точно больше не рискнула полезть к моей жене, но в уме держал главную аксиому жизни - дерьмо случается. Как правило очень неожиданно. Идешь по чистой дороге и бац - наступаешь в него от всей души.

Так что, когда Йени звонит и просит рассказать о подружке, я морально готов и даже не дергаюсь. Жаль, что вся эта история до сих пор не канула в лету, потому что времени прошло прилично, пора бы начать гнить трупу прошлого, а он вполне себе ничего, даже шевелится.

— Мама уже едет домой, - говорю Асе, которую, как и Очкарик, ношу на себе в этой странной штуке через плечо.

Быть папой-кенгуру, оказывается, прикольно.

Особенно когда наша мелкая торопыжка уже не так много спит и начинает пристально разглядывать все, что попадает в ее поле зрения. Уставится - и смотрит. Долго, с проблесками нехилого интеллекта в глазах, как у мыши.

Об этом никто не узнает, но у меня в телефоне уже охренеть сколько ее фото и видео.

Хочу, чтобы эти дни остались со мной навсегда.

Ну и мужикам обязательно покажу, какими забавными бывают мелкие дети.

Ася смотрит на меня с интересом, как будто правда понимает, что Очкарик уже где-то на полпути, а потом, поворочавшись, сладко зевает и пускает слюни.

— Ты не ребенок, Ась, ты какая-то улитка - оставляешь за собой слизь.

Она снова как будто понимает и даже кривит рот.

Я уверен, что это улыбка, хоть вроде как ей еще рано для таких эмоций. Но наша мелкота - не просто так, а Воскресенская-Сталь. И пофигу, что так о своем ребенке думает каждый родитель.

Пока ждем Йени, успеваю накормить кота, проверить форель, которую, чтобы не остыла, завернул в фольгу и присыпал теплыми углями: уже не сгорит, но пару часов сохранит тепло.

А когда слышу, как к дому подъезжает машина, вдруг остро ощущаю радость.

Без Очкарика, даже с котом и Асей, в доме как-то не так. Совсем. Тихо и как будто без души.

Она несется на крыльцо со всех ног, чуть не падает, путаясь в полах пальто и спотыкаясь на высоких каблуках. Хочется попросить ее замереть, посмотреть еще раз, потому что за последнее время я привык видеть Очкарика домашней и милой, в своих смешных комбинезонах и круглых очках. А в пальто, джинсах и узком свитере, на высоких каблуках и с ярким пятно помады на губах она выглядит... такой...

— Что? - перепугано спрашивает Йени, становясь рядом, бросая сумку под ноги и заглядывая к Асе, которая, конечно же, заснула ровно пять минут назад. - Я выгляжу как Баба Яга, я знаю. Не выспалась. Ты не отвечал, я... немного беспокоилась.

На самом деле она беспокоилась «не немного».

Я слишком хорошо знаю свою жену, чтобы вдруг забыть, как она любит трястись надо всем по любому поводу.

И то, что она не устроила истерику, не подняла на ноги весь Петербург и наших родителей, не налетела на меня с порога, словно я какой-то мудак, не способный справиться с собственным ребенком.

— Мы заигрались, заработались, замотались и уснули после теплой ванны, -говорю шепотом, наклоняясь к Очкарику, чтобы зарыться носом ей в волосы. -Спасибо за доверие, женщина.

Это не только о ребенке и моих первых выходных с ней. Это обо всем.

Почему-то раньше особо не придавал значения таким вещам. Подумаешь, что тут такого? Если кому-то не нравится, что я не отчитываюсь за каждый шаг и не даю держать себя на строгаче - это его проблемы. Взрослый самостоятельный мужик, который сам себя сделал практически с нуля, не должен ни перед кем отчитываться.

А потом вдруг вспомнил рассказы своих приятелей, и как они топили за то, что с ребенком ни в коем случае нельзя оставаться один на один, потому что жена взорвет мозг постоянными звонками, истериками, и в итоге, если ребенок, не дай бог, чихнет, кашлянет или у него выскочит пятно на носу - все, лучше собирать манатки и бежать до Канадской границы.