Пятьдесят оттенков свободы - Э. Л. Джеймс

— Я беременная женщина, которую ты вчера бросил, и если ты дотронешься до меня, я закричу на весь дом.

Его брови ошеломленно ползут вверх.

— Ты закричишь?

— Как резаная. — Я суживаю глаза.

— Никто тебя не услышит, — бормочет он; взгляд напряженный, и мне на миг вспоминается утро в Аспене. Нет. Нет. Нет.

— Ты пытаешься меня напугать? — отрывисто спрашиваю я, намеренно стараясь осадить его.

Это срабатывает. Он замирает и сглатывает.

— Я этого не хотел. — Он хмурится.

Я едва дышу. Если он дотронется до меня, я не устою. Мне известна власть, которую он имеет над моим предательским телом. Да, известна. Я цепляюсь за свой гнев.

— Я должен был выпить с кем-нибудь, с кем когда-то был близок. Мы выяснили отношения. Я больше не собираюсь с ней видеться.

— Ты искал ее?

— Вначале нет. Я пытался увидеться с Флинном. Но оказался в салоне, сам не знаю как.

— И ты ждешь, чтобы я поверила, что ты больше не будешь с ней видеться? — Я не могу сдержать злость и шиплю на него. — А как насчет следующего раза, когда я переступлю какую-нибудь воображаемую черту? Это тот самый спор, который мы ведем снова и снова, словно бегаем по кругу. Если я опять что-то напортачу, ты снова побежишь к ней?

— Я больше не собираюсь с ней видеться, — говорит он с пугающей категоричностью. — Она наконец поняла, что я чувствую.

Я недоуменно моргаю.

— И что это значит?

Он выпрямляется и приглаживает ладонью волосы, раздраженный, рассерженный и безмолвный. Я захожу с другой стороны.

— Почему ты можешь разговаривать с ней, но не со мной?

— Я был жутко зол на тебя. Как зол и сейчас.

— Да что ты говоришь! — огрызаюсь я. — Это я жутко зла на тебя. Зла за то, что был такой холодный и бесчувственный вчера, когда я нуждалась в тебе. Зла, что ты сказал, будто я забеременела нарочно, когда это неправда. Зла за то, что ты предал меня.

Мне удается сдержать всхлип. Рот его потрясенно открывается, и Кристиан на миг прикрывает глаза, как будто я его ударила. Я сглатываю. Спокойно, Анастейша.

— Мне надо было внимательнее отнестись к уколам, но я сделала это не нарочно. Эта беременность для меня тоже как гром среди ясного неба, — бормочу я, стараясь сохранять хоть каплю вежливости. — Возможно, укол оказался неэффективным.

Он сверлит меня взглядом и молчит.

— Ты вчера здорово накосячил, — шепчу я, кипя от гнева. — Мне очень нелегко было эти последние несколько недель.

— А ты здорово накосячила три или четыре недели назад. Или когда ты там забыла про свой укол.

— Да упаси меня бог быть такой идеальной, как ты!

Ох, остановись, остановись, остановись! Мы стоим, сверкая друг на друга глазами.

— Какое представление, миссис Грей, — говорит он.

— Что ж, рада, что, даже брюхатая, я тебя забавляю.

Он тупо глазеет на меня.

— Мне нужен душ, — бормочет он.

— А я уже достаточно развлекла тебя.

— Развлечение было что надо, — шепчет он. Шагает вперед, и я снова отступаю назад.

— Нет.

— Мне не нравится, что ты не позволяешь мне дотронуться до тебя.

— Смешно, а?

Глаза его снова превращаются в узкие щелки.

— Мы мало что решили, да?

— Я бы сказала, ничего. Не считая того, что я переезжаю из этой спальни.

Глаза его вспыхивают и на миг расширяются.

— Она ничего для меня не значит.

— Кроме тех случаев, когда нужна тебе.

— Она мне не нужна. Мне нужна ты.

— Вчера не была нужна. Эта женщина мне глубоко противна, Кристиан, ты же знаешь.

— Она ушла из моей жизни.

— Хотелось бы тебе верить.

— Бога ради, Ана.

— Пожалуйста, дай мне одеться.

Он вздыхает и вновь приглаживает рукой волосы.

— До вечера, — говорит он унылым, лишенным чувства голосом.