Беспокойное лето 1927 - Билл Брайсон (2013)

Возможно, самой бросающейся в глаза чертой спортивных сооружений в 1920-х было то, насколько плохо о них заботились. Внешние поля часто напоминали просто пастбища, на которых могли бы пастись коровы, а те участки, на которых часто стояли игроки, вроде зоны возле домашней базы, к концу сезона все больше вытаптывались. После дождя служители поливали зону инфилда (поля) бензином и поджигали его, чтобы высушить землю, что вряд ли способствовало созданию идеальной поверхности.

Средства безопасности практически отсутствовали. Шлемов для бэттеров не существовало. Стены аутфилда ничем не оббивались. Перчатки были примитивными и жесткими, так что случай, когда мяч ловили одной рукой, «легко становился сенсацией», как заметил историк Маршалл Смелсер. Стоек для бит почти не было, и на большинстве стадионов игроки раскладывали биты прямо перед скамейкой, что создавало опасность для кэтчеров или инфилдеров, которые бежали за мячом. Аутфилдеры нередко оставляли свои перчатки на поле, когда бита переходила к их команде. Короче говоря, всегда было обо что споткнуться, и игроки действительно спотыкались.

Болельщикам было труднее выяснить, что происходит на поле. На протяжении всех 1920-х годов на бейсбольных стадионах не было системы громкого оповещения. Обычно служитель с мегафоном выкрикивал только имена бэттеров. Опознать незнакомых игроков было трудно, потому что на форме не было номеров. Номера стали указывать только в 1929 году, когда их ввели команды «Янкиз» и «Индианс». «Янкиз» давали номера ведущим игрокам в том (примерном) порядке, в котором они выходили с битой, поэтому Рут получил номер 3, а Лу Гериг – номер 4. На табло не показывали количество хитов и ошибок, поэтому болельщикам приходилось самим запоминать очки, когда шла игра без хитов. Любой, кто следил за счетом и записывал его, становился комментатором для всех окружающих.

На поле игроки чаще наносили друг другу травмы. Тай Гобб, нрав которого граничил с психопатией, всегда проскальзывал на базу, задрав ноги в бутсах вверх, надеясь этим самым кого-нибудь поранить, но другие игроки тоже не слишком заботились о своих товарищах. Распространенной практикой было бросать мяч, специально целясь в отбивающего. Берли Граймз из «Бруклин Доджерс», обладавший скверным нравом, установил своего рода рекорд, швырнув однажды мяч в бэттера, дожидавшегося своей очереди в разминочном круге. Уошингтон Сенаторс, один из самых сильных питчеров того времени, никогда специально не целился в бэттеров, но во многих попадал случайно. Его бросок положил конец карьере Ли Тэнненхилла из «Уайт Сокс» – мяч сломал руку Тэнненхилла выше запястья, да так, что тот никогда больше не мог держать биту. Две недели спустя Джонсон сломал мячом челюсть новичка-шортстопа по имени Джек Мартин. (Джонсон, по природе очень добрый человек, всегда сильно расстраивался, нанеся травму какому-нибудь игроку, вплоть до того, что обычно не мог продолжать игру.) Рут в своих автобиографических заметках пишет, что однажды со всей силы попал мячом прямо в лоб игроку по имени Макс Флэк. Тот тут же рухнул на землю, как подкошенный, но все обошлось. Рут упоминает об этом случае как о забавном эпизоде, из тех, что иногда случаются на поле.