Беспокойное лето 1927 - Билл Брайсон (2013)

К гордости родителей, Хаггинс в 1902 году получил профессию юриста, но, к их же разочарованию, отказался заниматься юридической практикой. Вместо этого он занялся профессиональным бейсболом, что по тем временам считалось ненамного лучше, чем работать в борделе, или, по крайней мере, так казалось его родителям. Последующие лет десять Хаггинс выступал инфилдером за «Ред Сокс» из Цинциннати и «Кардиналз» из Сент-Луиса. Звезд с неба он не хватал, но играл прилично. Затем он стал играющим менеджером, а потом и главным менеджером «Кардиналз». Сделанное ему в 1917 году приглашение перейти в «Янкиз» он воспринял с сомнением. «Янкиз» тогда считалась средней командой, и для него такой переход походил на понижение. Но с ними он выиграл вымпелы в 1921, 1922, 1923 и 1926 годах, а летом 1927-го готовился выиграть еще один. Игроки команды относились к нему не слишком доброжелательно, особенно Рут, который постоянно ссорился с ним и называл «Блохой»; несмотря на это Хаггинс обращался с ними неплохо и доверял им принимать свои решения на поле, в отличие от Джона Макгроу из «Джайентс», который называл своих игроков «неспособными думать». Что касается Рута, то терпение Хаггинса иногда достигало едва ли не пределов святости.

В Нью-Йорке Хаггинс жил в одной квартире с сестрой и теткой неподалеку от стадиона «Янки-Стэдиум». Он никогда не женился, и так никогда и не исполнил свою мечту о том, чтобы владеть роллердромом. В августе 1927 года ему вообще оставалось всего два года до смерти, но тогда об этом никто, конечно же, не знал.

Самые бедные игроки команды – то есть почти все – с удовольствием отправлялись в турне, потому что тогда почти все их расходы оплачивались и еще они получали по 4 доллара в сутки, которые могли свободно тратить или оставлять в качестве сбережений. За сезон, благодаря поездкам, можно было поднакопить неплохую сумму, а это было как нельзя кстати для таких игроков, как Джули Вера, который получал 2400 долларов в год.

В 1920-х годах у поездов были не номера, а названия, что придавало им дополнительную романтичность: «Бродвей Лимитед», «Бар-Харбор Экспресс», «Санта-Фе де Люкс», «Эмпайр-Стейт Экспресс», «Тексас Спешл», «Санрайз Спешл», «Сансет Лимитед». После перелета Линдберга железнодорожная компания Пенсильвании запустила поезд между Сент-Луисом и Восточным побережьем, назвав его «Духом Сент-Луиса». Но, надо сказать, иногда эти названия были гораздо более романтичными, чем поездки. Ветка «Синик Лимитед» (Scenic – «живописный», англ.) от Сент-Луиса до Пуэбло в Колорадо проходила в основном по Северному Канзасу, через места, которые даже жители Канзаса вряд ли могли назвать особенно живописными. Некоторые названия совсем сбивали с толку. Поезд «Нью-Йорк, Чикаго и Сент-Луис» вообще не заходил ни в Нью-Йорк, ни в Сент-Луис, а скромно курсировал между Чикаго и Буффало. Точно так же и «Атлантик Лимитед» никогда не подъезжал к побережью Атлантического океана, а ходил между Северной Миннесотой и Мичиганом.

Некоторые поезда печально славились отсутствием комфорта – поезд «Золотое побережье» в Калифорнии, например, называли «Золотая жарища», но большинство старались предлагать определенный набор услуг. Были и вовсе роскошные поезда. Самым шикарным из них был «Двадцатый век Лимитед», оставлявший Центральный вокзал Нью-Йорка в шесть вечера и направлявшийся в Чикаго. В поезде были мужская и женская парикмахерские, горячие ванны, прачечные, смотровой вагон с письменными столами и соответствующими канцелярскими принадлежностями и даже стенографистка, если кому-то не хотелось писать репортажи самому. Всего поезд проходил 960 миль за восемнадцать часов, но после нескольких аварий, в том числе и катастрофы 1916 года, в которой погибло двадцать шесть человек, он стал передвигаться осторожнее и весь путь проходил за двадцать часов. Даже тогда поезд «Двадцатый век» оставался самым быстрым и комфортабельным видом путешествий не только в Америке, но и во всем мире.