Раз и навсегда - Джудит Макнот (1987)

У кабинета она дрожащей рукой взялась за ручку, на секунду застыв и осознав всю неисправимость того, что она натворила; затем перевела дыхание и вошла внутрь, закрыв за собой дверь.

Джейсон сидел в кресле у окна, сложив руки на коленях и уткнувшись в них головой. На столе стояли две пустые бутылки из-под виски и ониксовая пантера, подаренная ею.

Виктория в отчаянном раскаянии сглотнула душивший ее комок в горле и тихо подошла к нему.

– Джейсон… – нежно сказала она.

Он медленно поднял голову и уставился на нее. Лицо его было полно трагизма и страдания, глаза смотрели сквозь нее, будто она была его бредом, видением.

– Тори!.. – с невообразимой мукой застонал он.

Виктория от ужаса замерла на месте. Он откинул голову на спинку кресла и с усилием зажмурился.

– Джейсон! – пронзительно крикнула она. – Посмотри на меня!

– Я вижу тебя, дорогая, – не открывая глаз, прошептал он. Его рука потянулась к пантере и любовно погладила ее спину. – Поговори со мной, – взмолился он болезненно-прерывистым голосом. – Все время разговаривай со мной, Тори. Пусть я спятил, лишь бы слышать твой голос…

– Джейсон! – взвизгнула Виктория, бросаясь вперед и схватив его за широкие плечи. – Открой глаза. Я жива. Я не утонула. Слышишь, я не утонула!!!

Его остекленевшие глаза открылись, но он продолжал говорить с ней так, будто она была обожаемым видением, которому он должен что-то объяснить.

– Я ничего не знал о письме твоего Эндрю, – горестно говорил он. – Теперь ты знаешь это, правда же, дорогая? Знаешь…

Неожиданно он устремил измученные глаза в потолок и начал молиться, при этом его тело судорожно изогнулось, как от боли.

– О, пожалуйста! – застонал он так, что у нее сжалось сердце. – Пожалуйста, скажи ей, что я не знал о письме. Черт тебя подери! – рычал он на Бога. – Скажи ей наконец, что я не знал!

Виктория в панике попятилась.

– Джейсон! – истерично завопила она. – Подумай! Я же в воде чувствую себя как рыба, помнишь? Фокус с моей накидкой предназначался для разбойников. Я слышала, что за мной гонятся, но не знала, что это О’Мэлли. Я думала, это разбойник, и поэтому сняла накидку, набросила на лошадь, а сама побежала к бабушке и… О боже!

Схватившись за голову, она оглядела тускло освещенную комнату, пытаясь сообразить, как привести его в чувство, затем бросилась к письменному столу. Она зажгла настольную лампу, потом кинулась к камину и зажгла первую попавшуюся пару ламп на каминной полке. Она уже собиралась зажечь вторую пару, когда ее плечи стальными обручами охватили пальцы мужа. Он волчком развернул ее лицом к себе и резко прижал к груди. Она успела увидеть, что в его глазах блеснуло сознание, а затем он бешено впился губами в ее рот; его руки метались по ее спине и бедрам, прижимая так сильно, словно он хотел слиться с ней воедино. Судорога пробежала по его телу, когда жена приникла к нему, жадно обнимая за шею.

Прошло несколько долгих минут, пока он вдруг резко не отпрянул от нее, отцепив ее руки от шеи, и не уставился на нее пристальным взглядом. Виктория поспешно попятилась, мгновенно узрев зловещий огонь, разгорающийся в его прекрасных зеленых глазах.

– А теперь, когда мы покончили с этим, – мрачно сказал он, – я собираюсь устроить тебе такую трепку, что ты долго не сможешь садиться.

Из ее горла вырвался не то смешок, не то тревожный вопль, когда он выбросил вперед руку. Она отпрыгнула назад, чтобы он не достал до нее.

– Нет, не устроишь! – задыхаясь, сказала она, настолько радуясь его возвращению в нормальное состояние, что не могла удержаться от чуть заметной улыбки.

– Давай держать пари. Сколько ставишь на кон? – тихо спросил он, все больше наступая на нее, по мере того как она отступала назад.

– Немного, – дрожащим голосом ответила Виктория, нырнув за угол стола.

– А когда я покончу и с этим, то прикую тебя к себе.

– Это тебе удастся, – пробурчала она, огибая стол.