Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой - Кристоф Рехаге (2012)

Я прислоняюсь к прохладному стеклу. Мимо проносится Гоби. Чем дольше я смотрю на нее, тем ужаснее она мне кажется: желто-коричневая, сухая, бесконечная.

Я слышу крик и вижу продавщицу напитков, протискивающуюся по коридору со своей тележкой. Я покупаю у нее колу и прислоняю бутылку к виску. Голова взрывается, щека отекла. Я смотрю в окошко и пытаюсь себе представить, как мы с учителем Се шли через эту пустыню, но мне это не удается.

– Ляйке! – сказал он на прощание. – Ты мой любимый шельма! Такой большой мальчик, голова полна принципов, а сам убегаешь от крошечных пчелок – мне это очень нравится!

– Ты смеешься надо мной, учитель Се.

– Нет, я серьезно. Заботься о своем брате и скажи ему, чтобы он тоже хорошо заботился о тебе!

Рубен. Я смотрю на телефон. Пришло сообщение от моей университетской подруги Липин из Пекина: она забрала его из аэропорта, отправила в гостиницу отсыпаться, а затем посадила на поезд в Цзяюйгуань. Поездка длится тридцать три часа.

Я делаю большой глоток колы. Мимо проносится Гоби, похожая на окаменевший океан. Я смотрю на ее твердые волны и медленно начинаю понимать, почему, когда я шел по ней пешком, она не казалась мне такой страшной: я шел маленькими шагами и не видел всей ее мощи.

Я приезжаю в Цзяюйгуань и весь день провожу в своем гостиничном номере за просмотром «Макгайвера». В городе идет строительство нового металлургического комбината, приехали иностранные специалисты, вся гостиница полна немцев. Они живут здесь уже несколько месяцев, зарплата хорошая, но город чужой. Я замечаю у них то же ощущение потерянности, какое было у трех молодых англичан в Тяньчжу.

Вечером мы все собираемся в баре: немецкие инженеры, их филиппинские подружки, переводчица и я. Это похоже на генеральное собрание всех иностранцев в Цзяюйгуань. Филиппинки танцуют, немцы прижимают бутылки пива к животу, свет приглушен, и гремит музыка. На стене висит реклама пива «Хайнекен». Я чокаюсь с остальными колой, думая при этом о пустыне и об оазисах, о Великой стене и о крепости, а еще о том, что завтра приедет мой брат Руби и я ему все это покажу.

Я опоздал на вокзал на пятнадцать минут. Таксист провожает меня до зала, откуда выходят приезжие. Я прошу его подождать и бегу к выходу. Полным-полно народу, чемоданов, рюкзаков и больших клетчатых лавсановых сумок, которые можно встретить в любом китайском поезде.

Руби нет и следа. Впрочем, вскоре я его замечаю. Мне помогают большой черный рюкзак, шорты, сандалии и оранжевая рубашка. Она мне очень хорошо знакома. Он стоит на широкой лестнице перед входом на вокзал, руки в карманы, и смотрит на сумеречный город.

– Гноми-и-ик! – кричу я ему.

Иногда я забываю, как я выгляжу сам. Он осматривает меня с головы до ног, ухмыляется и говорит:

– Старик, мало того, что ты опаздываешь, ты еще и появляешься в образе Чака Норриса!

Следующие дни напоминают мне каникулы: мы заказываем еду себе в номер и смотрим видео, общаемся с немецкими инженерами и посещаем достопримечательности этого города. У нас случается неприятность из-за того, что мы гуляем по Великой Китайской стене. Какой-то мужчина требует, чтобы мы спустились вниз, и разгневанно втолковывает нам, что мы портим культурное наследие, и мне ужасно противно и стыдно, потому что я знаю, что он прав. Я прикидываюсь, как будто я не понимаю по-китайски.

– Не притворяйся, – говорит он с презрением, – я видел тебя на вокзале. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю!

Вечером мы едем на такси и видим толпу народа, собравшуюся на островке безопасности. Людей очень много, по ним видно, что произошел несчастный случай. На следующий день я спрашиваю другого водителя, что там произошло, и он отвечает лаконично:

– Несчастный случай. Восемнадцатилетняя девушка.

– Что с ней? – Я вспоминаю Лили.