Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Наведываясь вместе с отцом в конюшни Хэмптон-Корта и Сандрингема, Елизавета получала начатки знаний о племенной работе, потихоньку начинала разбираться в родословных вариациях темперамента и экстерьера, жизненно важных для выведения хороших скакунов. Она смотрела на грозных жеребцов, кобыл и их потомство, наблюдала, как тренируют молодняк на уилтширских “прогонах” – больших полосах пружинистого грунта на косогорах, повторяющих линию ипподромного трека. Она знакомилась с грумами и конюхами, тренерами и жокеями – этой замкнутой кастой со своим особым взглядом на жизнь, которая вертится вокруг лошадей. Спустя годы Елизавета заметила художнику Фролику Уэймоту, что “лошади – величайшие в мире уравнители” (32).

Так же легко складывались отношения Елизаветы с собаками. В 1933 году ее отец проникся симпатией к вельшкорги – коротколапым ушастикам с лисьей мордой – и подарил дочери щенка по кличке Дуки, положив начало королевской стае, которая впоследствии станет визитной карточкой Елизаветы. В разное время в стае насчитывалось до двенадцати собак, которые “стелятся перед королевой, будто живая ковровая дорожка” (33), как выразилась принцесса Уэльская Диана. Собаки придают обстановке непринужденность и служат отличной темой для беседы, но кого-то из гостей или персонала могут и напугать, клацнув зубами. “Они овчарки, пастушьи собаки, им свойственно кусаться, – объяснила как-то Елизавета II и добавила с лукавой улыбкой: – Людей они тоже пытаются пасти” (34).

Еще до переезда в Букингемский дворец в 1937 году, когда взошел на трон отец Лилибет, юной принцессе было нелегко заводить друзей. Превращение в предполагаемую престолонаследницу обязывало заходящих к ней девочек приседать в реверансе и называть ее “мэм”. “Это очень мешало” (35), – вспоминает леди Элизабет Кавендиш, которую приглашали на игры и чай в Букингемский дворец. Во время одного из приездов королевской семьи к 12-му графу и графине Эрли в шотландский замок Кортахи сын Эрли Джеймс Огилви толкнул принцессу Елизавету на диван. Через мгновение к нему подскочил отец и ткнул его в живот со словами: “Так нельзя обращаться с королевскими особами!” “Принцесса не обиделась, – вспоминал Огилви, – но те рамки, в которых она воспитывалась, такое обращение запрещали” (36).

Как подметила Крофи, жизнь во дворце “отделяла тебя от окружающего мира прозрачным занавесом” (37). Букингемский дворец – это огромное здание из семисот семидесяти пяти комнат, скорее штаб-квартира монархии, чем дом. Лилибет долгими часами просиживала у окна, наблюдая за бурлящей внизу жизнью и гадая, какая эта жизнь у “настоящих людей” (38).

Чтобы расширить круг общения принцессы и преодолеть обособленность, Крофи организовала во дворце женский скаутский отряд. Изначально он насчитывал двадцать человек и состоял из родственниц принцессы – в частности, Патриции Маунтбеттен, начальницы Патруля зимородков, под “довольно жестким” (39) (по мнению Лилибет) командованием которой оказалась предполагаемая престолонаследница, – и приятельниц из аристократических семей – например, леди Камиллы “Микки” Уоллоп (дочери 9-го графа Портсмута), а также дочерей шоферов и дворцового персонала.Устраивая штаб либо в специально отведенном помещении дворца, либо в летнем домике на территории сада площадью сорок акров, девочки разводили костры, наблюдали за птицами и играли в командные игры. Характер будущей королевы постепенно закалялся. Она “росла с убеждением, что люди не должны видеть твоих слез, – вспоминала Патриция Маунтбеттен. – “Если упала, не хнычь”, – внушали ей в детстве” (40).