На все четыре стороны - Адриан Гилл (2011)

Но вы должны принять во внимание, что существует и более глубокая, более мерзкая причина того, что Африку оставляют прозябать в нищете и страданиях (мерзкая, потому что жадность – это по крайней мере примитивный и откровенный мотив). Она сквозит в том закатывании глаз, в той притворной улыбке сожаления, которыми сопровождаются слова: «Ну что вы хотите – это же Африка!». Эта интонация пробивается во всех разговорах первого мира об африканских проблемах. Они почему-то принципиально другие: есть горе, а есть африканское горе. Да еще африканцы якобы волей или неволей сами виноваты в своих бедах: посмотрите, сколько они тратят на оружие (на весь угандийский оборонный бюджет не купишь и одной кабины бомбардировщика-невидимки). Поэтому на них нельзя смотреть так же, как наши медицинские службы смотрят на нас, – как на личности со своими нуждами. Их следует рассматривать как статистическую, безликую здравоохранительную проблему. Будто африканские проблемы так запущены и запутаны, что их просто не могли бы породить люди вроде нас, а значит, ipso facto, их породили люди, не совсем похожие на нас.

Это та же логика, которая позволяла цивилизованным христианам торговать рабами. В мировом здравоохранительном сообществе уже раздавался шепоток, что 24,5 миллиона африканцев, зараженных СПИДом, нужно списать со счетов – во благо Африки, разумеется. Всякая попытка индивидуального лечения неизбежно окажется лишь очередной саморекламой, пустой тратой средств. А их и так потрачено на Африку чересчур много, и все без толку.

Есть какая-то жуткая, противоестественная притягательность в масштабе и глубине стоически переносимого ужаса. Неслышным остается этот мышиный писк, что их переживания отличаются от наших, что мертвый ребенок, смертельная болезнь, война, голод, засуха, бедность и несчастья в Африке значат меньше. Валюта сочувствия обесценена изобилием. Африканцам словно бы удалось сделать то, на что оказались не способны производители лекарств. Они нашли способ анестезировать себя от Африки.

Я возвращаюсь в палату для выздоравливающих, где Хелен полагается лежать пластом (после спинномозговой пункции бывает страшная мигрень), но она сидит, болтая с подружкой. Девочки получили результаты своих анализов и мигом превратились в других детей – они улыбаются, точно позируя для фотографа. Хорошие новости: паразитов нет. Впрочем, вердикт пока не окончательный. Через три месяца приедут люди на велосипедах, найдут их и заберут для новых проверок; обе они еще в группе риска, и это плохие новости, потому что если у Хелен все-таки есть сонная болезнь, для ее лечения вполне может не оказаться лекарств и она умрет, не дожив до шестнадцати лет. Но сейчас она думает только о том, что через пару часов приедет белый пикап и повезет ее обратно домой, – на этот раз она прокатится с удовольствием и будет махать встречным велосипедистам.

Надеюсь, что, прочитав все это, вы рассердитесь. Я очень надеюсь, что вы будете сердиться долго, потому что в настоящее время ваш гнев – последняя и лучшая надежда для Хелен и всей Африки. Позвольте напоследок сообщить вам еще только один факт. Из 1223 новых лекарств, созданных в период с 1975 по 1997 год, лишь 13 предназначены для лечения тропических болезней. Лишь четыре появились благодаря намерению ученых из фармацевтических фирм найти способы лечения людей. Ни одного не было найдено в результате целеустремленных усилий.

Возвращение Селассие

Эфиопия, декабрь 2000 года