Хирургический роман - Кэтти Спини (2019)

– Что, сосуды так поистрепались за беременность, что их штопку нельзя отложить? – полюбопытствовал Джанкарло.

– Нет, все куда прозаичнее: ей надо заменить клапан. Она на двадцать второй неделе.

Джанкарло аж жевать перестал.

– Клапан?! На двадцать второй неделе?! Чем она занималась, что он так внезапно сузился? – иронично спросил анестезиолог. – И не говори мне, что у нее врожденный аортальный стеноз, если не хочешь, чтобы я спрашивал тебя, какого черта она вздумала укокошить себя и ребенка.

– Хорошо, я молчу. А ты за ночь подумай, какие в твоем распоряжении есть методы анестезии, чтобы завтра мы смогли их обсудить.

– Франко, да ты в своем уме?! Ты хоть осознаешь риск подобной манипуляции для матери? – Джанкарло даже вилку отложил, чтобы удобнее было размахивать руками. – Надо прерывать беременность и спокойно спасать мать!

– Прерывать беременность она не хочет, – невозмутимо пояснил Франко.

– А умереть хочет? – задал Джанкарло риторический вопрос. – Весьма изощренный способ суицида она избрала, однако…

– И нам придется не дать ей совершить столь опрометчивый шаг…

– Франко, такой риск жизнью матери ради зародыша на двадцать второй недели не оправдан, неужели ты не понимаешь?! – пытался анестезиолог вразумить хирурга.

– Для нее он не зародыш, а вполне себе ребенок, которого она ждала лет десять или около того, – примирительно проговорил Франко.

Джанкарло лишь всплеснул руками. Будущие мамы не могут мыслить рационально, он это знал.

– А что говорит ее муж? Он согласен на двойной риск?

– Она не замужем.

– Дьявольщина! Еще и мать-одиночка! – сокрушенно возвел глаза вверх Джанкарло. – До тридцатой или хотя бы до двадцать восьмой недели она не дотянет? – обреченность послышалась в его голосе.

– Судя по имеющимся результатам анализа, нет, – развел руками Франко. – Завтра будут готовы более подробные снимки, и картина станет яснее.

– Предлагаешь баллонную дилатацию (прим.автора: метод, при котором специальный баллон, который помещают внутрь клапана и надувают, чтобы расширить отверстие)? – с надеждой спросил Джанкарло.

– Нет. Предлагаю операцию на открытом сердце, – прозвучал безапелляционный ответ хирурга.

Джанкарло схватился за голову.

– Боюсь, прямо с завтрашнего консилиума тебя отправят в психиатрическую лечебницу. Это безумие, Франко!

– Безумие – это лишать жизни, когда можно попробовать спасти, – парировал Франко.

– Баллонная дилатация – это временное решение, Джанкарло, – мягко вмешалась Нунция.

– Однако на баллоне можно продержаться недель шесть, пока нельзя будет сделать кесарево без риска для ребенка! – горячо запротестовал анестезиолог.

– Да, но клапан может не выдержать и разойтись! И тогда возникнет сердечная недостаточность. Погибнуть могут оба! – упрямо сказала Нунция.

– А операция на открытом сердце не несет в себе риск для обоих? Насколько я знаю, несет и вполне серьезный.

– Джанкарло, ты анестезиолог, а не кардиохирург, – сурово сказал Франко. – Ты занимаешься другими нюансами. И я хочу, чтобы ты подобрал анестезию под то хирургическое вмешательство, которое мы решим провести.

Джанкарло поджал губы и принялся вновь жевать.

– Не зря ведь это общепризнанный факт, что самый заклятый враг анестезиолога – именно хирург, и каким образом мне удается сохранить с вами не только сносные отношения, но и крепкую дружбу, я просто ума не приложу, – сердито пробурчал Джанкарло.

– Это все потому, caroamico (с итал.: дорогой друг), что мы с Нунцией чрезмерно толерантны и обожаем тебя, – широко улыбнулся Франко.

Нунция ласково похлопала Джанкарло по плечу, будто в подтверждение слов Франко, но анестезиолог лишь мрачно хмыкнул.