Шаманские техники личностных изменений. Опыт превращений - Перкинс Джон М.

Он смущенно посмотрел на свой костюм. Галстука не оказалось, а воротничок бледно-голубой рубашки расстегнулся. У ног стоял портфель, простой и даже элегантный.

— Ах, этот костюм! Я чувствую себя идиотом, — сказал он, проведя руками по пиджаку. — Но, честно говоря, это все, что у меня есть. В портфеле нет места для пиджака, поэтому приходится его носить. Но на этой жаре, думаю, его лучше все-таки снять. Хотя жена не одобряет, говорит, я его где-нибудь потеряю.

Сказав это, он медленно снял пиджак. Затем помолчал, аккуратно укладывая его через руку.

— Почему я здесь? Я работаю на консалтинговую фирму, которая проверяет проект строительства гидроэлектростанции на реке Пают.

— Пают? — Да. Не так близко отсюда, я знаю, но бассейн один. Поэтому поездка вполне оправданна. Кроме того, — сказал он, улыбнувшись, — я давно хотел посетить какой-нибудь амазонский город-форпост. Я хотел увидеть шуаров.

Он кивнул в направлении семьи, сидящей у кромки джунглей. Жара начинала действовать и на меня. Кроме того, накануне я употребил много пива, а утром не успел выпить даже чашки кофе. Я двинулся к колченогим столикам в тени навеса.

— Нам принесут кофе. Я бы выпил чашечку, — сказал я. Он посмотрел с тревогой. — Разве самолет не должен прибыть с минуты на минуту? Я рассказал о секундомере и непредсказуемой погоде. — Однажды мне пришлось ждать неделю.

Его лицо стало лицом смертника. — В Куэнке мне сказали, что рейс ежедневный! — В зависимости от погоды. Он страдальчески поднял глаза к небу. — Ну да, конечно. Лучше поздно, чем никогда. С этими словами он повернулся и пошел к одному из столиков. В течение следующих двух часов мы разговаривали. Он оказался норвежцем. Переехал в Соединенные Штаты вскоре после Второй мировой войны, поступил в Массачусетский технологический институт, где обучался инженерному делу и менеджменту. Потом устроился в престижную консалтинговую фирму, головной офис которой располагался в Бостоне, стал совладельцем, а затем и вице-президентом.

— Несмотря на все хорошее, что было в жизни, — признался он, — я, не задумываясь, поменялся бы с тобой местами.

— Почему? — Ты молод и взрослеешь в удивительном мире, который меняется с огромной скоростью. Судьба человечества будет зависеть от решений, которые принимаешь ты и твои сверстники. — Он посмотрел на навес, на взлетную полосу и снова на меня. — Кроме того, у тебя есть редкая возможность учиться у культур, подобных шуарам.

Его слова меня удивили. Преподаватели из «Корпуса Мира» всегда учили, что мы должны учить шуаров, но не наоборот. Прежде чем я успел попросить комментариев, из джунглей послышался радостный крик.

— Летит самолет, — сказал я. Его лицо просветлело. Мне показалось, что он сейчас вскочит с места и закричит от радости. Затем, как и все, кто были под навесом, он начал прислушиваться. Через мгновение наклонился ко мне и, почти прикасаясь губами к уху, прошептал:

— Я ничего не слышу. — Шуары всегда слышат самолет намного раньше, чем все остальные. — Поразительно, — сказал он. — Интересно, как это можно объяснить с научной точки зрения.

Он рассчитался, и мы вышли из-под тента. Как только оказались на солнце, услышали жуткий рев. Бык катался по земле.

Над ним склонился метис, нож сверкал, а рука ритмично поднималась и опускалась.

— Что происходит?! — изумленно воскликнул Кнут. — Они убивают животных. Я объяснил, что они обычно ждут, пока самолет приземлится. Так как в

Сукуа нет морозильной камеры, фермер, который забьет животное слишком рано, потеряет много денег, возможно, даже заработок за целый год. Мужчины лихорадочно работали, отрезая головы животных и копыта, чтобы сэкономить вес.