Ночи Виллджамура - Саба Тахир (2015)

– Мы с Дарином как-то пришли в такой же дом продать джем Нэн, – я дотянулась и потрогала одну из ламп. – Я спросила его, почему у кочевников всюду зеркала, и он сказал…

Воспоминания, острые и свежие, пронзили сознание. Боль за брата, за дедушку и бабушку забилась в груди с такой неистовой силой, что я закрыла рот.

Кочевники считают, что зеркала отражают зло, сказал Дарин в тот день. Он достал свой альбом и, пока мы ждали торговца кочевника, начал рисовать угольком, искусно передавая сложное плетение решетки и фонарей маленькими быстрыми штрихами. Очевидно, джинны и духи не могут выносить собственного вида. После этого я задавала брату еще множество вопросов, и он на все отвечал с обычной спокойной уверенностью.

Порой я удивлялась, откуда он так много знает. И только сейчас поняла – Дарин всегда слушал больше, чем говорил, наблюдал, запоминал, учил. Так же, как делал Поуп. Боль в груди стала невыносимой, и в глазах внезапно горячо защипало.

– Со временем станет легче, – проговорил Кинан. Я подняла глаза и увидела, что в его лице отразилась печаль, но почти тут же ее вытеснило знакомое холодное выражение. – Ты никогда их не забудешь, даже когда пройдут годы. Но однажды ты сможешь целую минуту прожить без боли. Затем – час. День. На самом деле это все, чего ты можешь желать. Затем тихо добавил. – Ты исцелишься. Обещаю.

Кинан отвел глаза в сторону, снова отстраненный и далекий, но я все равно чувствовала благодарность, потому что впервые после облавы ощутила себя менее одинокой. Спустя секунду Сана с кочевником показались из-за решетки.

– Ты уверена, что тебе это надо? – спросил меня кочевник.

Я кивнула, боясь, что голосом выдам страх.

Он вздохнул.

– Ну что ж, – он повернулся к Сане и Кинану. – Прощайтесь. Если отправимся с ней сейчас, то она успеет попасть в Академию до темноты.

– С тобой будет все в порядке, – Сана слегка обняла меня. Кого она пытается убедить, себя или меня, подумала я. – Ты – дочь Львицы. А Львица могла вынести что угодно.

Пока не погибла. Я опустила глаза, чтобы Сана не смогла прочесть моих сомнений. Она направилась к двери, и ко мне подошел Кинан. Я скрестила руки на груди, чтобы он не подумал, что мне нужны и его объятия. Но он не стал касаться меня. Только вздернул голову и прижал кулак к сердцу – приветствие Ополчения.

– Лучше смерть, чем тирания, – сказал он и вышел.

* * *

Спустя полчаса на Серру опустились сумерки. Я быстро шла за кочевником через Торговый квартал, где обитали самые зажиточные торговцы племени меченосцев. Мы остановились перед коваными узорчатыми воротами дома работорговца. Кочевник проверил мои кандалы. Его темный наряд тихо шелестел при каждом движении, пока он осматривал меня. Я сжала руки, чтобы унять дрожь, но кочевник мягко расцепил пальцы.

– Работорговцы ловят лжецов, как пауки мух, – сказал он. – Бояться – это хорошо. Страх делает твою историю правдоподобной. И помни: ты должна молчать.

Я энергично кивнула. Даже если бы мне и захотелось что-нибудь сказать, то вряд ли бы удалось – я была слишком напугана.

Этот работорговец – поставщик душ в Блэклиф, как объяснил мне Кинан, пока мы шли к дому кочевника. Нашему посреднику понадобился не один месяц, чтобы завоевать его доверие. Если он не возьмет тебя для Коменданта, задание будет провалено, так и не начавшись.

Нас проводили во двор, и чуть позже работорговец уже расхаживал вокруг меня, истекая по́том от жары. Он был такой же высокий, как кочевник, но в два раза толще. Его пузо выдавалось вперед так, что пуговицы едва держались в петлях его золотой парчовой рубашки.

– Неплохо. – Он щелкнул пальцами, и девушка-рабыня появилась из недр его особняка с подносом и напитками. Работорговец опрокинул одну чашу, намеренно не предложив ничего кочевнику. – В борделе за нее хорошо заплатят.